Снэйк Дерекика : другие произведения.

"Так поступают братья"

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 6.85*43  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чтобы спасти семью, он продал невинность. Чтобы спасти сестер, он продал тело. Чтобы спасти любовь, он продал душу. Почему? Потому что так поступают братья...


  
Дерекика Снэйк
  
Так Поступают Братья...
  
  
  Глава Один: Еще шесть месяцев
  
  Хммм... семь тысяч двести пятьдесят семь дырок на этом отрезке звукопоглощающей плитки у меня над головой. Я собирался начать считать дырки на другом отрезке, когда дверь в мою комнату приоткрылась. Я закрыл глаза. Только не снова. Я надеялся или, скорее - желал, чтобы на эту ночь было все. Куда там!
  Клиент застыл в дверях.
  - Он кажется усталым.
  - Напротив, он в лучшей форме. Его обучение продлилось всего шесть месяцев из-за размеров долга его семьи. Сейчас две пятых заработанного им идет в уплату главной суммы. Однако Брант доказал, что очень искусен в этом деле. И всего через полгода попал сюда. - Я закрыл глаза, слушая, как Уилбер расхваливает мои таланты... или их отсутствие.
  - Он так хорош?
  - Только вы можете это сказать.
  Меня предлагали как конфетку толстому карапузу на Хэллоуин.
  Клиент был прав. Я очень устал. Сегодня он будет седьмым. Я застонал - и застонал именно так, как должен был. Руки мужчины заскользили по моему телу. По какой-то непонятной причине, когда Уилбер предлагает меня связанным, всем не терпится поскорее меня трахнуть. Всем, ха... всем мужчинам не терпится поскорее оказаться у меня в заднице. Он закряхтел и вогнал свой не особо впечатляющий член глубоко в меня. Похоже, у него совсем не было опыта. Он просто входил в меня, преследуя свое удовольствие. Я отвернулся. Его язык и губы занялись моей грудью - он стал лизать мои соски. Трахаться он не умел, но рот у него был волшебный.
  Я никогда не возражал против удовольствия. Тем более, его мне доставляли нечасто.
  Кожаные ремни на плечах и груди стягивали мои руки низко за спиной. Я уже давно перестал их чувствовать. А за ними и предплечья. Когда после этого они начнут отходить, боль будет невыносимой. Это мой самый сильный страх - что Уилбер оставит меня связанным, как рождественского гуся, защемив нервы. Если я не буду в полном рабочем состоянии, то не смогу делать свою работу. Если я не смогу работать, они придут за моими сестрами. Даже после всех этих лет верной службы. Если не может работать одна шлюха... сможет другая.
  Я обхватил клиента крепче, и его дыхание изменилось, руки до боли стиснули мои бедра. Он кончил, оставаясь глубоко внутри - он тяжело дышал и весь покрылся потом. Его лицо покраснело, и я на мгновение подумал, что у него сейчас будет сердечный приступ или еще что. Но я привычно сохранял на лице выражение блаженства. Если Уилберу на меня пожалуются, мне мало не покажется.
  Не знаю, как долго он лежал на мне. Его обмякший член, наконец, выскользнул из меня, и я почувствовал, как подо мной растекается липкая влага. Пахло сексом.
  - Ты красивый, Брант. Я обязательно как-нибудь приду, чтобы быть твоим первым клиентом. - Он высунул язык. - Тогда я вылижу все, что внес в депозит.
  Банкирский юмор. Как весело.
  - Буду ждать.
  - Может, мне ослабить ремни? У тебя кожа посинела.
  - Только Уилбер может ослабить ремни. Со мной все в порядке. Спасибо.
  - Как давно ты с Броуденом?
  - Я не могу обсуждать свое положение. Это против правил.
  - Понятно. - Банкир слез с меня и исчез в маленькой ванной, чтобы принять душ. Вернулся он уже в костюме. Мужчина протянул руку и погладил мое лицо, потом наклонился и поцеловал меня.
  Он умел целоваться. Умел пользоваться языком, но то, как он трахался... определенно оставляло желать лучшего.
  Я просто лежал и уже думал еще раз пересчитать дырочки на звукопоглощающей плитке, когда дверь снова открылась. О Боже... это когда-нибудь кончится? Я посмотрел на дверь. Это был Хозяин. Уилбер Броуден. Он подошел к постели и посмотрел на меня сверху вниз. Мое сердце затрепетало. Глупая реакция. Именно из-за него каждую ночь мое тело избивают и насилуют, но кожа жаждала его прикосновений. Я не двигался, лежа с онемевшими руками и пальцами и наслаждался тем, как его взгляд открыто скользит по мне.
  Глаза его не выдавали никаких эмоций:
  - Ты лишь изображал удовольствие, Брант.
  Это была констатация факта, не вопрос. Уилбер не задавал подобных вопросов. И ненавидел, когда ему лгали.
  Я облизнул губы.
  - Да, Уилбер.
  - Слишком много?
  -... и слишком грубо. Но этого и следовало ожидать, когда меня подсовывают им как... - Мой голос затих. Замечания тоже не приветствовались.
  - Ты выглядишь таким невинным, почти беспомощным, когда они видят тебя связанным, Брант. В таком виде ты зарабатываешь больше. Тебе следовало бы поблагодарить меня. Твой долг будет выплачен быстрее. - Уилбер сел на кровать ко мне поближе, чтобы его хорошенько поблагодарили. За десять лет это стало почти привычным. И все же я ненавидел подобное унижение, особенно в его присутствии. И Уилбер знал, как я его ненавижу.
  Он протянул руку к моему лицу. Так как я был связан, мне пришлось перекатиться к нему и изогнуться дугой. Я стал лизать его ладонь. Как пес. Я продолжал лизать, пока Уилбер не решил, что я полностью осознал свою ничтожность - понял, что я лишь чье-то имущество - и не убрал руку.
  - Хороший мальчик.
  Он провел мокрой от слюны рукой по моему телу к члену. Моя плоть шевельнулась ему навстречу. Я закрыл глаза и почувствовал, как горят щеки. Иногда Уилбер был моим первым клиентом. Правда, теперь это изменилось; он всегда последний. Ему было неважно, если мне больно, или если я все-таки сломался и всхлипывал, или все еще был под действием наркотиков, которые он подсыпал мне, когда список клиентов был слишком длинным. Он дрочил мне, пока моя плоть не начинала темнеть от притока крови, готовая к разрядке. Потом провожал меня в ванную, тщательно мыл, после чего самозабвенно трахал. Он крепко прижимал меня лицом к плитке, пока его здоровый член входил и выходил из меня. Он приучил мое тело быть готовым к нему. По правде говоря, с ним было легче после рабочей ночи. Он был большим и длинным, и если он хотел наказать тебя... потом ты ощущал его еще несколько дней.
  Я возбудился скорее, чем мы оба ожидали.
  Уилбер посмотрел на мое тело мертвыми, карамельно-карими глазами. Ну хорошо, не мертвыми, просто равнодушными. Мое тело жаждало его. Я почувствовал, что из глаз текут слезы. Теперь я даже не мог сказать, что сопротивлялся. Я стал его вышколенной шлюхой.
  Он просунул пальцы под тугой кожаный ошейник. Я зашипел, потому что его ногти царапнули кожу моего горла. Он стащил меня с испачканной спермой кровати и прижал к себе спиной. Даже после всех клиентов, которые имели меня сегодня, Уилберу просто стоило войти в комнату, и я был готов. Мой член коснулся живота, и я с трудом подавил стон. Опять же, скрывать эмоции было запрещено. Уилберу нравилось слышать звуки, которые я издавал, будь то стоны боли или удовольствия, но только если они были настоящими. С ним я не мог притворяться. Он не позволял этого, и когда мы были вместе, мне этого и не хотелось.
  Я оказался на низкой скамейке в ногах кровати. Она была примерно фута три в ширину и один - в длину, и стояла прямо перед большим зеркалом. Я все еще был связан и, да, выглядел весьма потрепанным.
  - Раздвинь ноги, ступни поставь на скамейку. Смотри в зеркало. - Я оказался прижатым спиной к его бедрам и животу. Раздвинув ноги, я посмотрел в зеркало, как и было приказано. Он протянул руки и подтянул мои колени еще выше к плечам. - Шире. Подними бедра.
  Одна рука скользнула вверх и сжала мой подбородок, его большой палец прошелся по нижней губе.
  - Мой мальчик. Мой красивый Гот-бой. - Я напуганно смотрел, как "депозит" банкира вытекает из меня и собирается лужицей на причудливой ткани скамейки. - Ты выглядишь таким распутным, я хочу тебя. Подмигни мне.
  О Боже. Я отреагировал недостаточно быстро. Его вторая рука скользнула вверх и слегка сжала мой сосок.
  - По удару за отказ. Подмигни мне!
  Я вскрикнул от боли, когда он стал выкручивать сдавленную в пальцах плоть. Я напряг мышцы. Ну, почти.
  - Еще раз.
  Я стиснул зубы, раздвинул колени еще шире, чтобы Уилберу было лучше видно. Унижение, затопившее меня, схлынуло под волной желания и жажды. Его большой палец оказался у меня во рту и заставил меня разжать зубы. Он погладил мой язык подушечкой пальца.
  - А теперь кончи, Гот-бой.
  Это был приказ. Сейчас же. Разрешение. Высвобождение. Ему даже не нужно было больше ко мне прикасаться. Тело с радостью починилось команде, излившись на мою грудь и живот. Я знал, что будет дальше.
  В самом начале моей работы я просто неподвижно лежал, подставляя задницу, потому что именно для этого я и находился здесь. Просто дырка. Я не собирался получать удовольствие. Не собирался отвечать. Я был здесь лишь для того, чтобы меня трахнули из-за огромного долга моего отца.
  В нашей семье было пятеро детей, я самый старший и единственный мальчик. Мне исполнилось четырнадцать, когда все произошло. Моим сестрам было десять, восемь, шесть и два. Мама умерла от рака. Очень долгое время я верил, что заслужил тот ужас, в котором жил. Я был рад, что мама умерла. Ее страдания наконец закончились. Простой взгляд на жизнь ребенка, живущего без особых тревог и забот. Мир для меня был черно-белым. Ей больше не было больно, поэтому я считал, что это хорошо. Я не знал, что боль бывает разная. А потом пришли счета из больницы. И другие счета - они приходили каждый день; постоянные звонки с угрозами; наша мебель пошла с молотка; телефон отключили. Воду и электричество - тоже.
  Когда за нами пришли из Социальной Службы, собираясь распихать нас по разным семьям, я забрал девочек, и мы вместе прятались у соседей на заднем дворе, пока все не ушли. Чуть позже пришел какой-то мужчина, чтобы вышвырнуть нас из нашего единственного дома. А потом внезапно у папы появились деньги. Деньги, чтобы расплатиться со всеми. Деньги заставили всех оставить нас в покое.
  Но это продлилось недолго. Однажды ночью папа вернулся домой позже обычного, он был пьян, избит и рыдал. Когда мама заболела, мне пришлось очень быстро повзрослеть. Я взял на себя заботы по дому и следил за тем, чтобы все девочки вовремя ели и ходили в школу. Я считал себя взрослым. В ту ночь я понял, что до сих пор просто сопливый мальчишка. Папа рыдал, а я не знал, что делать. "Они" должны были придти и забрать Эмили. Она станет залогом и будет выплачивать проценты, а если окажется достаточно хороша, то и саму сумму. Я не знал, что это означает, но мне это не понравилось.
  Я хотел бежать, но отец объяснил, что все девочки - все мои сестры - окажутся в борделе, если нас хотя бы заподозрят в желании сбежать. Что такое бордель, я знал. Я не мог вынести мысли о том, что Эмили станет проституткой. Мама всегда мечтала о том, какая жизнь будет у ее девочек. И секс за деньги в этих мечтах не фигурировал. Я принес папе оставшееся виски и подливал его в стакан, пока отец не отрубился.
  Потом я стащил мамин медальон из ее комода. Это было украшение из тех, в которые вставляют семейные фотографии в память о старых добрых временах. Я поцеловал сестер на прощанье. Накинул на плечи отцу мамин шерстяной плед и снял свою черную ветровку с крючка у двери. Найти наблюдателей было несложно. Я сказал им отвести меня к тому, кому отец задолжал деньги.
  Мистеру Уилберу Броудену.
  Для меня четырнадцатилетнего этот человек был монстром. Я был довольно высоким для своего возраста, но очень худым. Сколько бы я ни ел, все уходило в рост. Я должен был вырасти очень сильным, когда стану постарше. Если стану. Я изложил ему свои условия - меня в обмен на них. Уилбер в деталях обрисовал, что меня ждет. Я почувствовал, как лицо мое побледнело, а колени ослабли. Уилбер был не меньше шести футов трех дюймов. И одна только его рука в толщину казалась не меньше всего меня.
  - Ты понимаешь, во что ввязываешься, Гот-бой? - Он называл меня так с самого начала за от природы черные волосы и бледную кожу. С тех пор как заболела мама, я редко выходил из дома, погрузившись в домашние заботы, и кожа моя стала очень почти что белой.
  - Да. - Мой голос сорвался, и я покачнулся от страха, но решения не изменил. Я должен.
  В ту ночь он изнасиловал меня, записал все на пленку и продал запись. А за то, что я был таким "хорошим мальчиком", я получил 1% прибыли.
  Я выкупил наш дом и записал его на имя сестер.
  Благодаря своей дерзости, я стал личным любимцем Уилбера. Меня хорошо кормили, у меня был репетитор - Уилберу не хотелось, чтобы за ним всюду таскалось тупое тело; меня одевали лучше, чем дома, а каждую ночь хорошенько трахали. По сути, я был всего лишь украшением. Если Уилберу нравилось, как я смотрелся с кем-нибудь, он посылал меня в его постель. Еще подростком он натренировал меня так, что сейчас, когда я сам ростом шесть футов, два дюйма и ничуть не менее внушительного телосложения, я все еще его любимое украшение. Я никогда не сопротивляюсь. Я не спорю с ним. Все это давно выбили из меня.
  И все же через шесть месяцев долг будет выплачен. Я буду свободен. Мне исполнится двадцать пять. Я все еще могу пожить.
  Уилбер собрал остывающую сперму с моего живота и стал засовывать пальцы мне в рот. Его большой палец оттягивал мой подбородок, пока все свидетельства моего оргазма не оказались либо у меня во рту, либо втертыми в мою кожу. Он ослабил хватку, но заставил меня откинуть голову, чтобы слизать сперму с моих губ. Я скользнул по его языку своим. Он высасывал сперму из моего рта, а потом крепко поцеловал меня. Глаза его больше не были холодными, но и особой радости я в них тоже не увидел.
  - Настоящая покорность - это так эротично, Брант. Но... за непослушание придется платить.
  Мне хотелось начать умолять его, но мольбы никогда не помогали. Наоборот, от них наказание становилось еще хуже.
  - Да, Уилбер.
  Ухватившись за мой ошейник, он заставил меня встать. Оказавшись на ногах, я почувствовал, как что-то течет по внутренней стороне бедра. Что-то, скорее всего, смесь из всех клиентов сегодняшней ночи. Я закрыл глаза и услышал, как Уилбер расстегивает пояс. Мои руки все еще были стянуты за спиной толстой полоской кожи, тянущейся от самого ошейника до кожаных наручников, удерживавших мои кисти так, чтобы они не мешали.
  Уилбер никогда не сдерживал ударов. Наказания нужно избегать. И все знали, как это делать. Если дело дошло до наказания, значит, ты просто его заслужил. Мои ягодицы горели, когда он с силой опустил на них ладонь. Уилбер снова сжал мой подбородок. Я получил лишь один удар, но он был достаточно сильным, чтобы на моих глазах выступили слезы.
  - Ну вот, мой дорогой Гот-бой. - Он стал сцеловывать слезы с моих ресниц, а потом ослабил ремни. - Ступай в душ. Ванну примешь, когда будем дома.
  Мои руки онемели и просто повисли вдоль тела, вялые, потерявшие чувствительность. Уилбер начал растирать их - ужасное ощущение. Когда я, наконец, мог сжимать руки в кулаки, он отослал меня в душевые. Я намылился, а потом очень долго оттирал кожу. Вспоминать о пережитом - о том, что я обсуживаю мужчин за деньги - было для меня слишком болезненно. Они пришли и ушли, а все, что говорило о том, что они вообще побывали в моем теле, стекало сейчас в канализацию.
  В отличие от несчастных, застрявших в борделе, ко мне никто не попадал без санитарного свидетельства. Уилбер имел меня, и он же заботился обо мне. В конце концов, я же отрабатывал долг. Если бы я не мог работать, он не получал бы денег. Мужчины постарше любят трахать хорошеньких, молоденьких рабов. Вот и для Уилбера я был рабом. Он планировал мой завтрак, обед и ужин. Составлял расписание моих занятий. С тех пор, как мы заключили сделку, я ни разу не стригся, потому что Уилберу нравились длинные волосы. Сейчас мои волосы прямым черным занавесом спускались до самой середины спины.
  Я вытер голову и взглянул в зеркало. На меня смотрели светло-серые глаза. Я хорошо выглядел - молодой парень, так и умоляющий, чтобы его оттрахали, пока никто не смотрел мне в глаза. Они были старыми и усталыми. Школу я закончил с отличием и раньше запланированного, благодаря домашнему обучению. Если, конечно, особняк Уилбера можно назвать моим домом. Он заставил меня послать заявки в несколько колледжей, хотя я был уверен, что меня никуда не примут, для меня это было возможностью притвориться нормальным. Меня приняли во все колледжи, куда я послал заявки. Уилбер удивил меня, позволив посещать занятия в местном колледже, но за мной всюду следовала тень, или, правильнее сказать, тени следили за каждым моим шагом.
  Заводить друзей мне не разрешили, да и о чем мне было с ними разговаривать? Да, чтобы платить за колледж, я работаю шлюхой при одном головорезе. Я скривился, разглядывая отражение в зеркале. Ирония тоже была запрещена. Я быстро оделся в красные кожаные брюки и простую белую сетчатую футболку без рукавов, которые ждали меня на стиральной машинке. Найдя свои резиновые шлепанцы у двери, я вышел из ванной, волосы влажной массой окружали мое лицо.
  - Брант. - Уилбер поправлял манжеты костюма, следя за мной из зеркала. Я был достаточно высоким, так что наши взгляды оказались почти на одном уровне. Уилберу не нужно было пресмыкательство - по крайней мере, не от меня. Теперь я был всего на дюйм ниже него. - Наше время подходит к концу. Ты хорошо послужил нам, и был хорошим сыном и братом для своих родных. - Он сунул руку в жилет и вытащил конверт. Вскрытый конверт. Мне никогда не приходили письма.
  - Это от твоего отца.
  Я взял письмо и стал читать. В нем описывалось все, что происходило за пределами моего нового мира. Эмили закончила колледж и теперь работала в ветеринарной клинике в столице штата. Она была беременна и осенью собиралась замуж за ветеринара. Сара закончила школу, и ее приняли в Дартмутский Университет. Но она не получила стипендию, как, впрочем, и ссуду на обучение. И ей придется забыть о своих мечтах, устроиться на работу в местный магазин, торгующий пончиками, чтобы накопить денег и попробовать силы в следующем году.
  - Ты можешь устроить им стипендию имени Бранта.
  Я вскинул голову и посмотрел на Уилбера поверх письма.
  - Четырехлетний билет к счастью для каждой. Цена - год личной службы за каждый год обучения Сары, Тани и Эрис. Настояв на том, чтобы дом нельзя было заложить, ты несколько помешал амбициям своих сестер.
  Все они закончат обучение в течение восьми лет.
  Восемь лет? Еще восемь лет? Письмо выпало из моих пальцев. Я должен был освободиться от долга через полгода. Все, что я вытерпел и продолжал терпеть, опиралось на тот факт, что через шесть месяцев я буду свободен. Я мог пойти домой. Я вздрогнул, когда Уилбер сжал мой подбородок. Мне пришлось поднять глаза.
  - Семестр начнется после того, как будет выплачена главная сумма. Я могу направить деньги сейчас, чтобы Сара могла начать этот семестр вместе со всеми.
  - Но...
  Он наклонился и поцеловал меня. Его руки притянули мое тело к его. Я отреагировал именно так, как меня выдрессировали - затвердел под узкими красными брюками, и это нельзя было ни не заметить, ни скрыть. Большая рука скользнула по моему бедру и легла на поясницу, прижимая к его паху. Я застонал.
  - Как только наше новое соглашение вступит в силу, ты будешь принадлежать только мне. Ты - мой, моя игрушка, и я могу выставлять тебя напоказ и играть с тобой, как пожелаю. Никто больше не будет иметь права к тебе прикасаться. Ты только мой. - Шептал он мне на ухо.
  Я был поражен и понимал одно - что не могу ясно мыслить. Это никогда мне не удавалось, если Уилбер ко мне прикасался. Даже когда я был четырнадцатилетним сопляком, прикосновения Уилбера кружили голову.
  - Почему... почему ты думаешь, что я соглашусь? Я свободен... свободен через шесть месяцев.
  Уилбер раздвинул пальцы и обхватил мою ягодицу.
  - Ты вырос таким красивым, Гот-бой. То, что произошло на этой кровати тогда, было бизнесом. Именно бизнес был все эти десять лет. То, что произойдет между нами, между нами и останется. Никто, кроме меня, не окажется меж этих ног. - Он прижался пахом к моему возбужденному члену. Я закрыл глаза. Я только что обслужил нескольких клиентов подряд, но все равно хотел большего. Какая же я шлюха.
  - Никто не прикоснется к этой заднице, кроме меня. Как только долг будет выплачен, я пошлю тебя закончить колледж, чтобы развить твой блестящий ум.
  - С чего ты взял, что я захочу здесь остаться?
  Уилбер опустил руку и сжал мою твердеющую плоть, медленно лаская, вращая запястьем именно так, как мне нравилось.
  - Я помню тощего мальчишку с растрепанными черными волосами и большими серыми глазами, он стоял передо мной, и у него хватило смелости предложить свое тело для чего бы то ни было в обмен на сестру. Знаешь, что больше всего запомнилось мне в ту нашу встречу? Я задал тебе простой вопрос "Почему?", и твой ответ поразил меня. Помнишь, Гот-бой?
  - Я... сказал, что именно так поступают братья. - Мои руки, все еще ноющие от ремней, обхватили бицепсы Уилбера, пока он ласкал мой твердый член.
  - Ты все еще нужен своим сестренкам.
  - Восемь лет?
  - Двенадцать.
  - Двенадцать?
  - Один год за каждый год обучения каждой сестры.
  - Когда все закончится, мне будет тридцать семь.
  - Мне почти сорок. Жизнь не заканчивается в тридцать, что бы там ни писали в журналах. - Он уткнулся носом мне в висок, его ласки стали нежнее. - Ты будешь только моим, Брант. Другие могут смотреть, но не прикасаться.
  Уилбер отпустил меня. Я тупо наблюдал, как он наклоняется и поднимает письмо.
  - Дочитай.
  На другой стороне было написано еще несколько строк. Пока я пытался читать, у меня на глазах выступили слезы. Папа просил прощения за то, что был ужасным отцом. За то, что оказался недостаточно мужчиной, чтобы защитить детей... всех своих детей. А потом почерк изменился. Эмили. "Когда папа в первый раз рассказал мне, что ты не сбежал и что он знает, где ты, я так разозлилась на него за то, что он не отправился за тобой. Тогда он рассказал мне, почему ты сделал то, что сделал. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за все жертвы, на которые ты пошел ради нас. Я желаю тебе счастья. Ты спас мне жизнь, Сухарик". Я прерывисто всхлипнул. Я уже забыл, что она называла меня так. - "Ты спас своих сестер. Пожалуйста, будь счастлив".
  - Когда долг будет выплачен, ты сможешь с ними повидаться. Так что, Гот-бой, ты все еще их брат?
  Мне хотелось закричать. Нет! Я сирота! Разве я сделал для них недостаточно?
  Я все еще точно помню те дни, когда каждую из них привозили из больницы после рождения. Я стоял у их кроваток, смотрел на пухлые, красные личики и говорил им, что я их старший брат. Я объяснял, что моя работа - присматривать за ними. Защищать их.
  Я не выдержал, расплакался и стек на пол. Эрис всего двенадцать...
  - Всего шесть месяцев в качестве раба, Брант. А потом ты сможешь стать кем-то другим.
  Я посмотрел на смятый лист бумаги в руке. Могло быть и хуже. Уилбер мог так же, как и остальные, посадить меня на иглу. Я знал, что жизнь в борделе сурова и коротка. Там можно было умереть от тысячи болезней, включая, в первую очередь, венерические. Меня трахали, потому что я выплачивал долг. Меня били, только если я не слушался. Меня никогда не наказывали без причины, а сначала всегда объясняли, в чем моя ошибка. Меня не избивали просто за то, что я сексуальный раб. Уилбер кормил меня. Давал мне крышу над головой. У меня были хорошая одежда и даже образование.
  - Брант, каков твой ответ?
  - Я сделаю это, Уилбер.
  - А почему? - Он присел передо мной на корточки и снова взял меня за подбородок, отбросив влажные волосы с моего лица. - Брант?
  - Потому что так поступают братья.
  - Умничка. Вставай. Мы уезжаем.
  Я сложил письмо и сунул его в передний карман туда, где лежал маленький дешевый медальон, который я стащил из дома много лет назад. Я вытер слезы и выпрямился. Я знал, чего от меня ждут эти последние шесть месяцев. Я буду самим совершенством.
  А потом... просто придется подождать и узнать, что же со мной станет.
  
  Глава Два: Возвращение домой
  
  Я не мог в это поверить. До сих пор. Я все ждал, что очнусь ото сна. На мне была приличная одежда, меня никто не связывал. Мне было тепло до самых кончиков пальцев на ногах. Прошло уже десять лет с тех пор, как мне было так уютно. В доме Уилбера было прохладно. Когда мне разрешали, или когда я слишком сильно дрожал, чтобы сидеть спокойно, я надевал свитера. У меня никогда раньше не было ни шерстяного пальто, ни перчаток, ни шарфов. А сейчас у меня даже нос не мерз.
  Я смотрел в заднее окно лимузина, разглядывая проплывающие мимо дома. И снова непривычно. Я один. Только я и водитель. Гай был канадцем французского происхождения и не только водил машину, но и присматривал за мной. Из дешевой подстилки я разом превратился в дорогую проститутку. Нет, не так. В президентскую проститутку. Уилбер все мне подробно объяснил. Я принадлежал только ему. А никто никогда не трогает его вещи. Потому что если лезть, куда не стоит, можно лишиться пальцев, и это меня, как ни странно, успокаивало. Особенно, если вспомнить все, что было раньше.
  Я привык быть шлюхой. А это новое защищенное положение было непривычным. И я его ценил. Хотя это и не значит, что мне оно нравилось. Был уличной проституткой - стал домашним наложником. А значит, меня все так же трахали только в другой постели. Меня лучше и теплее одевали. Мое тело, наконец, принадлежало мне самому, за исключением волос. Уилбер сказал, что выполнит любые просьбы относительно моего внешнего вида в нерабочее время, что значило, что теперь у меня имелись сшитые на заказ костюмы и галстуки, но мои волосы все так же принадлежали ему. Поэтому никакой стрижки. По крайней мере, я мог затягивать их в хвост, чтобы не мешали.
  Зазвонил мобильник. Его я тоже получил от Уилбера. Если я отвечал на все его звонки, за мной следовала лишь одна тень. Стоило пропустить один, и моя свита увеличивалась. Я не собирался терять эту свободу. Она так тяжело мне досталась.
  - Да, Уилбер?
  - Красивый голос, мой мальчик.
  - Спасибо, Уилбер. - Я коснулся шеи.
  - Нервничаешь?
  - Немного. Мои младшие сестры меня даже не вспомнят. По крайней мере, Эрис-то уж точно. - Лимузин вывернул на смутно знакомую, засаженную деревьями улицу.
  - Глупости, не понимаю, с какой стати Дэвиду скрывать твое существование от семьи. Особенно после того, что ты сделал для него, для них всех. На рождественские праздники мы будем в отъезде, так что я купил подарки для твоей семьи. Они в багажнике. Если моя встреча пройдет хорошо, на Новый Год мы с тобой будем в Париже. Я хочу показать тебе достопримечательности.
  Ну... и что я должен был на это сказать?
  Похоже, мое молчание слишком затянулось. На том конце провода тяжело вздохнули.
  - Мне не нужно, чтобы ты притворялся, что доволен всем, что я делаю, Гот-бой. Мне нужна откровенность.
  - Боюсь, что ты разозлишься, Уилбер.
  - А вот и та самая откровенность. Неужели я сломал тебя, Брант?
  Я почувствовал, как защипало глаза.
  - Ты сделал это еще до того, как мне исполнилось шестнадцать.
  - Тогда придется тебя починить. Не плачь. Слезы тебе не идут.
  Я вытер глаза. Шмыгнул носом.
  - Мне больше нравится, когда твои глаза туманятся от желания, а не от горя, Гот-бой. Приятного тебе дня в кругу семьи. Буду ждать твоего возвращения.
  Он отключился.
  Возвращаться домой, зная, что всем известно, чем я занимался прошедшие десять лет, было мучительно, в животе возник твердый ком, который становился тем больше, чем ближе мы подъезжали к месту назначения.
  Внешне я очень изменился, и это было связано не только с изнасилованиями или сексом. Просто, когда я уходил, я был подростком. Одни руки-ноги, и тощий, как карандаш. Я сунул мобильный обратно в карман пальто. Теперь я был больше шести футов ростом, и хотя оставался худым, но все равно находился в очень хорошей форме. Моя кожа все еще была неестественно бледной. Уилберу я нравился именно таким - Гот-боем, как он меня называл. Его руки казались такими смуглыми на моей коже, когда он раздевал меня. А еще он всегда мог определить, был ли секс чересчур грубым. У меня легко появлялись синяки, а фиолетовые пятна держались по несколько дней.
  Я откинул голову на кожаную спинку и, закрыв глаза, провел пальцами по шее. Моя служба закончилась так же, как началась - меня привязали к стулу, изнасиловали и записали все это на пленку. Последний день выплаты долга чуть не стал последним днем в моей жизни. Черные и синие отпечатки пальцев на шее, наконец, побледнели, став противно желто-зелеными, но все еще были видны. Я надел темно-красный свитер с высоким воротом, чтобы их спрятать, а Уилбер заверил меня, что мой голос вернулся в норму.
  Клиент, который это сделал, больше никогда не сделает ничего подобного. Уилбер убил его голыми руками. Хотя я этого не помнил, потому что как раз в этот момент пытался дышать сквозь передавленные трахеи. Когда ты не можешь вдохнуть, все остальное отходит на второй план. Я очнулся в больнице. Больничный персонал знал, что меня изнасиловали. Кровоподтеки на моей коже достаточно красноречиво рассказывали мою историю. Приезжала полиция, пытаясь меня допросить, но я не мог с ним разговаривать. Я боялся, что вообще не смогу больше говорить. Потом ко мне прислали психолога, который долгое время просидел у моей кровати, говоря, что это не моя вина и что мне нечего стыдиться. Но как, черт возьми, я мог в это поверить? Ведь именно для этого я и пришел к Уилберу Броудену - стать его секс-рабом.
  После двух недель в больнице я проснулся от нежного прикосновения ко лбу. Открыв глаза, я увидел перед собой лицо Уилбера - он казался удивительно расслабленным. Обычно он был таким только во сне. Он заметил, что я за ним наблюдаю, и я, конечно, ждал, что на его лицо вернется обычное бесстрастное выражение, но вместо этого глаза его потеплели. Я ничего не понимал.
  - Поправляйся, Брант. - Он наклонился и поцеловал меня в лоб. - Долг уплачен. Теперь ты мой. Больше никто к тебе не прикоснется.
  Чего я никак не ожидал от Уилбера, так это нежности. Я так растерялся, что не выдержал, меня вдруг заколотил озноб, по лицу потекли слезы. И пусть и с опозданием на десять лет, но у меня вдруг началась истерика. Меня смогли успокоить только транквилизаторы. А после я, свернувшись калачиком, лежал в постели и ждал, что кошмар начнется снова, но ничего так и не произошло.
  Я ни с кем не разговаривал. Просто слушал взятый напрокат телевизор и ждал, ждал, ждал. Наконец, полиция оставила меня в покое, поняв, что ничего не добьется. Я слышал, как медсестры шепчутся о красивом, но сломленном молодом человеке из 523 палаты. Синяки сходили гораздо дольше обычного... или они просто так сильно впечатались в мою кожу?
  Вскоре за мной приехал Уилбер. Я стал хрупким как стеклянная игрушка. Была середина осени. Он принес мне теплую одежду. Даже на глаз я видел, что она выполнена на заказ. Уилбер предпочитал все самое лучшее. Я вздрогнул, когда он дотронулся до моего горла.
  - Никто никогда больше не сделает тебе больно, Брант. Я этого не позволю. Теперь ты принадлежишь мне.
  Он сам вывез меня из больницы на кресле-каталке, никому больше не разрешив его трогать. Из секс-игрушки, которую все хотят, я превратился в лелеемый долгожданный подарок. Мое положение изменилось буквально за одну ночь - хотя прежде я ненавидел свою работу, она все же была мне знакома. После пережитого то, что меня лишили всего, что я когда-либо знал, сбивало с толку еще сильнее, чем раньше, когда тот клиент попытался меня убить.
  Я не знал, как отнестись к этим переменам. Меня оставили в моей комнате отдыхать. Уилбер не звал меня к себе. Завтрак, обед и ужин приносили прямо в спальню. Я никогда не отличался особой сдержанностью, так что когда я начинал плакать, это могло продолжаться несколько дней. Я до чертиков испугался. И знаю, Уилбер - тоже, потому что я внезапно обнаружил себя в его постели. Стоило Уилберу оказаться рядом, как все вдруг встало на свои места. И этого я тоже не мог понять. Ведь этот мужчина издевался надо мной с четырнадцати лет. Его присутствие не должно меня успокаивать, но все же... успокаивало. Уилбер Броуден, бизнесмен и сутенер, был всем, что мне нужно, и все было прекрасно, когда я оказывался в его объятиях.
  Боже, да я совсем спятил.
  Лимузин остановился. Я заморгал и поднял глаза. Мы стояли перед двухэтажным домом. Домом, который я купил своим сестрам на доход с продажи девственности. Я просто сидел на месте, пялясь на рождественские фонарики, тепло подмигивающие мне из окон.
  - Эй, Petite Bonbon (зд. конфетка или сладкий), выходи давай, ладно? Сделай семье сюрприз. А я принесу подарки.
  Я не мог заставить себя открыть дверцу. Я не могу их видеть. Только не после всего этого. После того, чем я занимался столько лет, после того, что со мной сделали.
  - Ох, еще одна petite bonbon. - Я посмотрел сквозь тонированное стекло лимузина и увидел стройный силуэт девушки в дверном проеме. - А я думал, что вы все высокие, нет?
  Я с ужасом смотрел, как она обернулась и крикнула что-то в глубину дома. В дверях оказалось сразу несколько блондинок, которые следили за черным лимузином.
  - Выходи.
  - Поехали отсюда.
  - Мистер Броуден сказал, что ты должен повидать родных. Он не имел в виду глянуть на них из окна машины.
  - Я не могу... после... нет...
  - Смотри, у одной из девушек на руках ребенок. - Гай развернулся на сидении и посмотрел на меня сквозь перегородку. - Если бы ты не сделал того, что сделал, у нее не было бы детей. Из всех подарков в этой машине самый дорогой для них это ты сам, Petite Bonbon. Надевай свою маску, если тебе тут не нравится.
  Он отвернулся и выключил мотор. Я взглянул в зеркало заднего вида и наткнулся на взгляд карих глаз Гая.
  - Мистер Броуден сказал, что ты должен увидеться с семьей. Ты ведь не хочешь разозлить его. Эти синяки у тебя на шее все еще выглядят жутко.
  - Это не Уилбер.
  - Ты выжил, хотя был шлюхой. Выжил, хотя тебя пытались задушить. Уж обед в честь Дня Благодарения ты точно переживешь. Выходи. Сюда идет твой отец.
  Я вздрогнул, когда дверца лимузина вдруг распахнулась. Холодный ноябрьский воздух ворвался в тепло моего маленького Эдема. Я замер как кролик на скоростной автомагистрали, который вдруг осознал опасность, в которой оказался. Я думал, что сердце сейчас выскочит из груди.
  - О Боже, Брант! - Папа забрался в машину и крепко прижал меня к себе. - Брант... мой мальчик...
  - Пап... - Мой голос прозвучал хрипло и напряженно. Наверное, все еще сказывалось то, что меня чуть не задушили.
  - Прости. Мне так жаль. Я должен был найти другой выход... Должен был сделать что-нибудь... - Он отодвинулся и сжал мое лицо в ладонях. Жизнь обошлась с ним сурово. Он выглядел гораздо старше своих сорока пяти. - Мой Брант... мой мальчик...
  - Все знают?
  - Только Эмили...
  - Не говори им. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал.
  Папа снова крепко обнял меня и стал укачивать. Его ладони скользнули по моим плечам, пальцы зарылись в волосы. Я вырвался из его рук.
  - Прости... прости... о Господи, Брант... какой ад тебе пришлось вынести из-за меня.
  - Все нормально... пап. Я могу остаться на ужин?
  Он резко выпрямился.
  - Все закончилось?
  - Долг выплачен.
  Гай подошел к задней дверце и махнул мне рукой.
  - Выходите. Petite cheri (зд. малыш), не стоит торчать на холоде. Я принесу твои вещи.
  На глазах отца выступили слезы.
  - Все закончилось.
  Он за руку вытащил меня из лимузина. Я возвышался над ним как мачта. Совсем не помню, чтобы он был таким маленьким. Эмили повернулась, передала ребенка мужу и выбежала на улицу прямо в тапочках, даже не накинув куртки. Она подхватила меня под руки и обняла так крепко, что даже Уилбер позавидовал бы.
  - Сухарик... о Боже, я так рада тебя видеть... и ты такой высокий... и красивый. А это что? - Она оттянула воротник моего свитера прежде, чем я успел ей помешать. - Какого черта? - Она схватила меня за руку и потянула к дому. - Что, черт возьми, этот человек с тобой сделал?
  - Эмили...
  Она остановилась, оглянулась на меня, отпустила мою руку и прижала ладони к губам.
  - Я забыла, какой у тебя голос, Брант. - Ее глаза заблестели от слез. - После всего, что ты для нас сделал, я забыла даже твой голос.
  У меня закололо в носу.
  - Раньше у меня был голос как у Микки Мауса.
  Эмили развернулась и загнала всех обратно в дом. Подошел отец, забрал мое пальто и шарф. Кожаные перчатки я оставил, потому что у меня замерзли руки. Мне всегда было холодно. В доме стоял аромат печеной индейки. У меня в животе тут же заурчало.
  Эмили похлопала меня по нему.
  - Как всегда. Девочки! Это ваш брат Брант. Брант, это Таня. Это Сара, она только приехала из университета, а эта маленькая озорница - твоя младшая сестренка, Эрис.
  Эмили была так похожа на маму до того, как та заболела. Все они были похожи. Хрупкие и миниатюрные, они выстроились в ряд на расстоянии шага друг от друга.
  Эрис посмотрела на меня. Она была не выше четырех футов, шести дюймов.
  - Ты высокий.
  - Ешь побольше овощей, и тоже будешь высокой.
  Я не смог сдержать улыбки, когда она скривилась.
  - Где ты был?
  Папа шагнул вперед и повел меня в столовую.
  - Брант работал, детка.
  Я заметил стоящего чуть в стороне мужчину с маленьким белым свертком на руках.
  Эмили мягко коснулась моей руки.
  - Это Роджер Карсон, мой муж, а это Мэдисон, наша девочка. Ты теперь дядя. Хочешь ее подержать?
  - Я не позволю этому человеку прикасаться к нашей дочери. - Голос Роджера сочился ядом. Эмили посмотрела на него, ошарашенная и смущенная.
  - Что?
  Роджер волком уставился на меня.
  - Мой брат - гей, Эмили.
  - И...
  - Я видел его DVD-коллекцию. Твой брат - звезда худших из фильмов.
  Я почувствовал, как краска сошла с лица. Тепло, благодаря которому я уже начинал оттаивать, вдруг испарилось.
  - Роджер... - Шикнула на него Эмили.
  - Я не могу сидеть за одним столом с таким человеком.
  Я прищурил глаза. На лице появилось выражение, которое я приберегал для клиентов. Эмоциональная буря, разрывавшая меня изнутри, скрылась под маской.
  - Что? С геем?
  - Нет, против геев я ничего не имею. А вот шлюх, которые продают себя за деньги, на дух не переношу.
  - Роджер!
  - Я отнесу Мэдисон наверх. - С этими словами теплая, уютная атмосфера Дня Благодарения сошла на "нет".
  - Брант? - Сара обернулась ко мне. - Ты снимался в порно?
  - У него не было выбора... - Я положил руку отцу на плечо.
  - Я задолжал большую сумму денег и не смог ее выплатить, поэтому меня заставили ее отрабатывать.
  Сара сделала шаг назад:
  - Одиннадцать лет!!!
  - Каждые десять дней набегали проценты.
  - Как? Как ты мог заниматься чем-то подобным? - Я услышал ужас в ее голосе.
  - У меня не было выбора.
  - Выбор есть всегда.
  Я почувствовал, как мой взгляд заледенел.
  - Может быть, тогда моим выбором стало лечь и смириться. Это было легче, чем стирать руки в кровь, работая грузчиком на каком-нибудь складе. И не тебе меня судить. Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти.
  - Да, не имею. Я тебя не знаю. Мой брат сбежал, когда ему было четырнадцать. Может, было бы лучше, если бы ты просто умер. А гей и порнозвезда... такой брат мне не нужен.
  - Сара! - Эмили попыталась задержать сестру, но та развернулась и убежала наверх.
  Я повернулся к двери, но отец перехватил мою руку.
  - Я все ей объясню. Не хочу, чтобы ты взваливал вину на свои плечи.
  Я фыркнул.
  - Вину? Какую вину? Я был шлюхой. Я купил этот дом на деньги от своего первого DVD. Все вещи здесь куплены на деньги каждого третьего клиента, который платил за то, чтобы меня отыметь.
  - Ты дома, Брант. - Эмили попыталась обнять меня. Но я выставил вперед руку и отступил к двери.
  - Я рад, что твоя жизнь удалась, Эмили. Похоже, у тебя замечательная дочь. А муж - человек строгих убеждений, и это тоже хорошо. Ты никогда не окажешься в положении, подобном моему.
  Парадная дверь открылась, и вошел Гай с полными руками завернутых в яркую упаковочную бумагу подарков. Он почувствовал, что атмосфера накалилась, еще до того, как вошел в дом. Я схватил пальто и надел его. Мои волосы застряли в рукаве, и я вздрогнул, выпутывая их.
  - Брант, ты куда? Я думал, ты сказал, что свободен. - В голосе отца слышалась боль.
  - Изначальная сумма выплачена. Но я взял еще одну ссуду.
  Эмили стиснула лацканы моего пальто.
  - Что? Зачем?
  - Чтобы Саре не пришлось всю жизнь торговать пончиками. Мама хотела для всех вас большего.
  - А как насчет тебя? Для тебя она ведь тоже хотела большего.
  - Ты не помнишь, да, как она ко мне относилась? Ей не было до меня дела даже до того, как она заболела. Пожалуй, сейчас я живу именно той жизнью, какой она для меня хотела. - Я сунул руки в карманы и нащупал знакомый предмет. Вытащил его. Медальон. Мамин медальон с фотографией, на которой были все, кроме меня. Я протянул его сестре - он раскачивался на тонкой золотой цепочке. - Я стащил его.
  Я вручил медальон Эмили. Миниатюрной и хорошенькой Эмили с золотыми волосами и лазурными глазами - они казались то зелеными, то голубыми. Сара была такой же. Как и Таня и Эрис, которые следили за разворачивавшейся драмой, не совсем понимая, но догадываясь, что происходит что-то плохое.
  - Идем, Гай. - Я развернулся.
  - А что с подарками?
  - Оставь их.
  Кто-то дернул меня за рукав:
  - Брант. - Я обернулся и посмотрел на отца. Его волосы уже начинали седеть. Каштановые с сединой пряди.
  У меня сдавило горло.
  - Больше не занимай денег. Я не смогу вам помочь. Следующие двенадцать лет я буду занят. - Я открыл дверь и вышел на улицу. В зимнюю ночь.
  - БРАНТ! - Голос Эмили оборвался, когда я захлопнул дверь.
  Гай скользнул мимо меня к машине, но остановился, увидев, что я все еще стою на ступеньках.
  - Bonbon?
  - Смотри не назови меня так при Уилбере. Язык тебе еще понадобится.
  В пальто зазвонил мобильный. Я ответил:
  - Да, Уилбер.
  - Воссоединение семьи было недолгим.
  - Ты рядом, да? Забери меня. - Я стал внимательно разглядывать дорогу, и в самом деле в конце улицы загорелись фары лимузина Уилбера.
  За дверью кто-то кричал и плакал. Но я закрыл глаза и захлопнул крышку телефона. Мама была блондинкой с голубыми глазами. Папа - брюнетом с карими. Я был шесть футов, два дюйма ростом с иссиня черными волосами и светло-серыми глазами. Подкидыш. Я терпел насилие так долго просто потому, что так должны поступать братья. А теперь узнал, что я им даже не родной брат. А притвориться, что это неправда, я не могу.
  Рядом с домом остановилась машина Уилбера.
  Я закутался в пальто, подошел к лимузину и открыл заднюю дверцу. Забравшись внутрь, я устроился рядом с ним. Он обнял меня за плечи.
  - Теперь ты знаешь правду, мой мальчик. Твое решение не изменилось?
  - Что ты хочешь услышать от меня, Уилбер?
  - Что я для тебя больше отец, чем ничтожество, живущее в этом доме.
  - Суть все равно одна. - Я приготовился к удару. Но открыв глаза, обнаружил, что Уилбер внимательно наблюдает за мной со странным выражением на лице.
  - Откровенность... от тебя мне нужна только она, Гот-бой. А теперь подумай об ответе на следующий вопрос. Первый семестр я тебе дарю. Продолжит ли твоя сестра учебу?
  - Конечно.
  - Для тебя это первая и единственная возможность отказаться от нашей сделки.
  - Я твой на следующие двенадцать лет, Уилбер.
  - Даже несмотря на то, что они тебе не родные?
  Я почувствовал, как защипало в носу. Маска сползла с моего лица, губы задрожали. Я потер глаза.
  - Я встречал каждую из них, когда они родились, и каждой пообещал одну вещь - всегда защищать их. И я это сделаю.
  - Даже несмотря на то, что они тебя презирают.
  - Если это цена, которую мне придется заплатить.
  - И почему ты делаешь все это, Гот-бой?
  - Потому что так поступают братья, Уилбер.
  Он поцеловал меня в висок, и его рука скользнула под мое пальто.
  - Пожалуйста, только не сегодня, Уилбер. Не думаю, что выживу, если мы начнем трахаться. Я и так едва держусь.
  Уилбер передвинул меня так, что моя голова оказалась у него на коленях.
  Его пальцы ласкали мои волосы, словно гладили котенка.
  - Никто не будет тебе угрожать, Брант. Никто не причинит тебе боли. Никто не станет трахать тебя. Я хочу показать тебе, что такое любовь, Гот-бой. Я покажу тебе настоящую жизнь и исцелю твое сердце.
  - Зачем?
  Я так и не получил ответа. Его пальцы, убаюкивая, гладили меня по голове.
  - Андерсон, включи обогреватель, моему Бранту холодно.
  Я закрыл глаза и слабо улыбнулся, когда волна теплого воздуха ударила мне в лицо. Может, ответ я все-таки получил.
  
  
Глава Три: Жизнь... или что-то вроде того
  
  Последние пять дней у меня была жуткая мигрень. Настолько жуткая, что каждый день после полудня мне приходилось прятаться в своей комнате, задернув шторы. Попытка притвориться, что все в порядке, привела к тому, что меня притащили к врачу, который латал дыры от пуль и ножевых ранений или имел дело с незапланированной беременностью и венерическими заболеваниями. Я сидел в старой, на удивление чистой комнате для медосмотров, но меня скорее ощупывали, чем осматривали. Уилбер, должно быть, заметил, что мое лицо превратилось в равнодушную маску, потому что в следующую секунду доктор внезапно "нащупал" лицом подошву ботинок сорок второго размера.
  Я, отвернувшись, одевался, пока Уилбер детально описывал, что произойдет с доктором, если он еще раз глянет на меня косо. До того, как мы пришли сюда, у меня уже болела голова, а от этой демонстрации мне стало казаться, что по ней стучат отбойным молотком. Голова раскалывалась, а я пытался сохранить ее в целом виде, прижав руки к вискам.
  Когда Уилбер, наконец, позволил ему подняться, доктор занялся отпечатком ботинка на своей щеке. Он не стал пытаться свести все к шутке, чтобы снова втереться в доверие Уилберу. Он просто вправил вывихнутую челюсть и встретил холодный взгляд Уилбера.
  Диагноз был следующий: мне нужно подстричься.
  Уилбер прищурил глаза и подал мне знак следовать за ним. Доктору он бросил, что хочет узнать мнение специалиста. Теперь, когда мы были уже на пути к двери, доктор, видимо, почувствовал себя в безопасности, потому что крикнул нам вслед:
  - Лучше сначала отведи его к парикмахеру.
  Уилбер вытащил пистолет и несколько раз не глядя выстрелил в комнату для осмотров. Я вздрогнул и зажал уши руками, звук выстрелов казался оглушающим. Резкие, острые, как ножи, лучи света пронзили череп насквозь, я почувствовал, как слабеют колени, и споткнулся. Оглянувшись, я увидел, что доктор лежит на полу, прикрывшись руками, а в стене - там, где секунду назад была его голова - зияет несколько дыр от пуль. Уилбер схватил меня за руку, я резко вырвался, но снова споткнулся и чуть не свалился со ступенек, которые вели на улицу. Боль усилилась раз в десять. Я едва смог приоткрыть один глаз и, пошатываясь, направился к ожидающему нас седану.
  Кроме мучительной головной боли, со мной происходило что-то еще. Я не мог понять, в чем дело, но последнее время я все время страшно злился. А головные боли лишь усугубляли положение. Уилбер никогда не любил театральных жестов. Поэтому меня схватили раньше, чем я успел дойти до седана, и я оказался прижатым к холодному металлу багажника. Большая рука легла на мою шею, надежно удерживая на месте. Я просто застыл, коротко и прерывисто дыша. Сердце бешено заколотилось. Наверное, я еще и побледнел, потому что мне вспомнились четыре недели, проведенные в больнице. Из глаз потекли слезы, но я был слишком напуган, чтобы издать хоть какой-нибудь звук.
  - Тшшшшшшш... Я не злюсь на тебя, Гот-бой. Расслабься. Я же чувствую, как скачет твой пульс. - Попытка Уилбера меня успокоить лишь сбила меня с толку. Именно такими были последние восемь месяцев - сбивающими с толку. Семейный долг был уплачен. Моя работа на организацию закончена. Теперь я был личным... кем я был Уилберу? Я не знал. Клиентов больше не было, но меня все еще выставляли напоказ и наряжали как куклу. У меня была собственная комната, полная одежды, дисков с фильмами, играми и музыкой, но каждую ночь я должен был спать в его постели. Он говорил, что мое время принадлежит только мне, но в конце концов я все равно шел на его "деловые" встречи и, как молчаливая декорация, стоял за его спиной. Если у кого из партнеров и были проблемы с его ориентацией, никто из них об этом не упоминал. Никогда. Вокруг Уилбера не ходили сплетни и слухи. Уилбер Броуден был слишком уважаем и опасен, чтобы о нем шептаться, а если кто-то и осмеливался, то продолжалось это недолго. И сплетни эти касались вовсе не его ориентации. Я знал, что Уилбер делает людям больно. Знал, что ему доводилось убивать. Просто мне никогда раньше не приходилось при этом присутствовать. Первый и единственный раз, когда он взял меня с собой, Майки и Рику, его подчиненным, пришлось держать меня, чтобы я не выдал всех нас полиции. Да, знать, чем Уилбер занимался - совсем не то, что видеть своими глазами. Вернее - занимается. Какое-то время с ним я чувствовал себя защищенным. Это было до того, как я увидел, как он вонзил нож в глаз человеку.
  Я пытался вырваться из рук, удерживавших меня, и не переставая, кричал. Уилбер повернулся ко мне, и я увидел кровь на его груди и руках. Меня вырвало и затрясло. Думаю, он собирался убить того мужчину, но я испортил ему весь настрой. Майки и Рик помогли мне подняться, что, наверное, со стороны выглядело смешно, потому что я был на полголовы выше обоих.
  - Я рад, что ты не можешь всюду меня сопровождать, Гот-бой. Я больше не стану просить тебя об этом. - Уилбер протянул руку и коснулся моего лица. Я почувствовал что-то горячее и липкое. У себя на лице! Меня снова вырвало. И рвало, пока я не отключился.
  
  Когда я очнулся, то лежал в хозяйской ванне, прислонившись к обнаженной груди Уилбера. Купание с ним было не обязанностью, а наградой. Он был нежным и... да, добрым, когда мы принимали ванну вместе. Но сейчас, сидя напротив него, я не чувствовал ничего, кроме слабости и страха. У меня на глазах убили человека. Я снова заплакал.
  - Тшшш, я понимаю, что ждал от тебя слишком много, Брант. Я видел мир, которому ты принадлежал, Гот-бой, и мне следовало знать, что это не для тебя. Знаю, ты сделал то, что сделал, ради семьи. В моем же мире семья бросает тебя, как только ты совершишь ошибку. Я больше не буду брать тебя с собой собирать долги. Я даже, как ни странно, рад, что то, что мне приходится делать, тебе не по плечу.
  Я не стал спрашивать, жив ли тот мужчина. А он мне так и не сказал. Я помню только, что весь был заляпан чужой кровью. Меня все так же одевали в костюмы и галстуки и таскали за собой, как украшение, но при сборе долгов я больше никогда не присутствовал. Именно после этого случая Уилбер перестал ко мне прикасаться. Он ни о чем меня не просил. Как будто он устроил мне испытание, а я его безнадежно провалил. Я спал в своей комнате. В гигантской двуспальной кровати. В полном одиночестве.
  Сейчас, спустя три месяца, он впервые коснулся меня - и его рука сжала мое горло. Я не смогу, не выдержу так еще одиннадцать лет и четыре месяца. Я начал хватать ртом воздух.
  - Тшшшшш, Гот-бой. Успокойся. Я уберу руку, как только ты расслабишься.
  Машина качнулась, и из салона машины выскочил Рик и замер, наблюдая, как его босс прижимает любимую игрушку к багажнику.
  - Расслабься, Брант. Так можно и сердечный приступ заработать.
  - Я хочу домой. - Мой голос был едва слышен.
  - Я отвезу тебя домой, как только мы съездим к настоящему доктору.
  - Я хочу к СЕБЕ домой.
  Его рука крепче сдавила мою шею. Я закрыл глаза. Он мог убить меня прямо здесь и сейчас, но мне было все равно. Моей сестре Саре было плевать на то, чем я занимаюсь, и что я делаю это ради нее. Я был просто братом, которому следовало бы сдохнуть вместо того, чтобы пачкать честь семьи. Слезы потекли из глаз по вискам.
  - Ты же не это хотел сказать. - Я не открывал глаз. Произнести это даже один раз было уже достаточно трудно. Сердце неистово забилось. Он мог убить меня. Я видел, как он делал такое раньше. Его пальцы слегка разжались. Голос Уилбера произнес прямо мне в ухо:
  - Ты не это хотел сказать, ведь так?
  - Да, Уилбер. Я не это хотел сказать. - Меня стащили с багажника, и я вдруг понял, что смотрю прямо ему в глаза.
  - Ты лжешь.
  Я отвел взгляд. Он отпустил мою шею, и я пошатнувшись сполз с багажника на асфальт. Уилбер прошел мимо, забрался на заднее сидение машины и захлопнул дверцу. Я обернулся и посмотрел в тонированное заднее окно.
  Рик просто пожал плечами.
  - Может, это и к лучшему, малыш. - Он сел обратно за руль, и блестящий черный седан плавно тронулся с места.
  Он бросил меня.
  Думаю, теперь я знаю, что чувствует домашний пес, когда его оставляют на обочине шоссе. Я просто смотрел, как зажглись габаритные огни, когда машина остановилась на светофоре. Когда загорелся зеленый свет, седан пересек перекресток и поехал дальше. Я обхватил себя руками. Он же не оставит меня здесь. Да?
  Я смотрел вслед огням, пока машина не исчезла из виду.
  Он бросил меня.
  Я сморгнул слезы, кровь все еще стучала в ушах. Я пару раз сглотнул, а потом белым платком, который нашел в кармане пиджака, вытер лицо. И что я теперь должен делать? У меня нет денег. Нет документов. Благодаря Уилберу на мне хороший темно-синий костюм, но шерстяное пальто осталось в машине.
  Что я должен делать? Я шагнул вслед за машиной. До дома Уилбера очень далеко. Я споткнулся и остановился. Таково главное правило. Куда бы Уилбер меня ни привозил, я должен был ждать его. Если же я не подчинялся правилу, меня ждало суровое наказание.
  Я сошел с дороги и сел у ближайшего фонарного столба. Глубоко дыша, я пытался успокоить скачущий пульс. Уилбер вернется. Он просто разозлился на меня за то, что я ему соврал. Уже давно не видел его таким рассерженным. Не надо было отвечать ему. Я потер саднящее горло. Когда он за мной вернется, меня накажут.
  Теплый весенний воздух очень быстро остыл, стоило солнцу скрыться за крышами домов. Я терпеливо ждал. Зажглись фонари. Сунув руки под мышки и подтянув колени к груди, чтобы удержать тепло, я дрожал в тонком костюме. С каждым выдохом изо рта вылетало облачко пара. У меня замерзли руки. Замерзли уши. Даже задница замерзла. Начали стучать зубы. Голова все еще раскалывалась. Так, весь съежившись, я и сидел на улице. Где же Уилбер?
  - Поглядите-ка. Ребята, по-моему, у нас тут кое-кто приблудился.
  О, черт. Я поднял глаза с колен и увидел три пары ног вокруг меня.
  - Что за девчачьи патлы! - Кто-то схватил длинную прядь черных волос. Я отшатнулся.
  - Ты забрел не в ту часть города, лапа.
  - Или ты ждешь, когда тебя хорошенько оттрахают?
  - Я нннне нннаа ррррраббботте. - Выговорил я, заикаясь, мышцы груди сводило от холода. Чья-то рука вдруг оказалась у меня на затылке и рывком поставила на ноги.
  - Так ты у нас работающий мальчик! Мы не любим педиков. Таких, как ты, рано или поздно находят где-нибудь в мусорных баках. Гони бумажник.
  - У...у... у меня нет ббббумммажжникка.
  - Ты грелся о наш фонарный столб несколько часов. Ты нам должен.
  - Этто не ваша улицца. - Меня ударили по почкам, и я упал на колени. Рука все еще сжимавшая мои волосы, заставила меня откинуть голову.
  - Похоже, тебе придется все равно заплатить - так или иначе. - Его ширинка оказалась у меня перед глазами.
  - Я сказал, что не нна рррраббботте. Оставьте меняяя в покккоое. - Я попытался вырваться из рук панка.
  - "Оставьте меня в покое"? Да кто ты такой, черт возьми? Думаешь, что лучше нас, просто потому что на тебе дорогие шмотки? - С меня сорвали пиджак. Я попытался забрать его обратно и получил кулаком в лицо. Рот наполнился кровью. Кто-то заехал мне ногой в пах, и я сложился пополам.
  - Но к пиджаку нужны брюки.
  Поэтому с меня стащили брюки и туфли, а потом бросили на холодном тротуаре в одних трусах и тонкой хлопковой рубашке.
  Уилбер уже должен был вернуться. Почему его до сих пор нет? Я стиснул зубы. Член болезненно пульсировал в такт грохоту отбойного молотка в голове. Нужно согреться. Нельзя больше тут оставаться. Я попытался встать, и меня вырвало. Из разбитой губы текла кровь, все тело болело. Я подполз к двери доктора. На это понадобилось больше усилий, чем я думал. Добравшись до двери, я заколотил в нее изо всей силы. Его нет дома. Или он просто не хочет открывать. Да и с какой стати ему хотеть? Уилбер же стрелял в него. Я еще раз саданул кулаком по двери, но ответа не последовало. Прислонившись к ней спиной, я стал баюкать ноющий член. Не знаю, потерял я сознание или просто заснул, но дверь вдруг отворилась, и я ввалился внутрь.
  - Какого черта? Дерьмо. - Меня выдали волосы. - Броуден?
  Я не мог говорить. Зубы выбивали барабанную дробь. Доктор подхватил меня под мышки и втащил в коридор.
  - Этот ублюдок...
  Я покачал головой.
  - Это не Броуден.
  Я услышал, как он вернулся и закрыл дверь. В доме было восхитительно тепло. Сигналы кнопок на сотовом.
  - Это Док. Мне нужно поговорить с ним... Нет, я не могу оставить сообщение... Хорошо. У меня его игрушка. Кто-то сломал ее и бросил голой на улице. - И он захлопнул крышку. - Что ж, теперь либо нам перезвонят, либо злой как собака Броуден объявится у моей двери. Идем, дорогуша, нужно тебя подлатать.
  Наверное, холод отморозил все мои нервные клетки.
  Уилбер за мной не приедет. Он был у себя дома в тепле и, наверное, обедал или просматривал документы, пока я сидел и ждал его, как брошенный щенок. Он решил от меня избавиться, да и неудивительно. Не слишком-то хорошо я отрабатывал обучение сестры, а на Сару уходили чертовски большие суммы. Кому-то надо было объяснить этой девчонке, что деньги не растут на деревьях.
  Доктор перестал меня ощупывать, прижал завернутый в полотенце пакет со льдом к моему паху, а потом накрыл меня тяжелым пледом. Это было здорово. Мне уже давно не было так спокойно.
  - Спасибо. - По крайней мере, меня перестало трясти от холода.
  - Я не работаю бесплатно, парень. - Док сорвал с себя испачканные в крови перчатки и бросил их в мусорную корзину.
  - Брант. Меня зовут Брант.
  Док обернулся. Он был немолод и полноват, волосы его начали седеть. В мире Уилбера никто никогда не спрашивал тебя о твоем прошлом. И я был этому рад. Немногие захотят разговаривать с тем, кто двенадцать лет проработал шлюхой.
  - Брант... Я не работаю бесплатно.
  - Я умею только трахаться. - Лежа под теплым пледом, я смотрел в потолок.
  - Тебе незачем мне об этом рассказывать. Ты, наверное, меня не помнишь, но это я ухаживал за тобой, когда ты был еще тощим мальчишкой - в два раза ниже и в два раза тоньше. Когда тебе исполнилось восемнадцать, Броуден стал возить тебя в клиники получше. Ты стал таким большим и высоким, но внутри так и остался ребенком, которого Броуден изнасиловал. Если он втянул тебя во все это еще мальчишкой, то ему следовало научить тебя выживать.
  Он бросил окровавленное полотенце в большую корзину.
  - Мне нужно выпить. Будешь?
  Я ощупал языком швы на внутренней стороне губы. Выпивка будет жечь, к тому же я ничего не ел с самого завтрака. Я покачал головой и забрался поглубже под плед. Иногда мне казалось, что я никогда не согреюсь.
  Уилбер не вернется. Я ему не нужен. Что теперь делать? Что я мог сделать? Я ведь не лгал, когда сказал, что трах - единственное, в чем я хоть немного разбираюсь. Посмотрите на меня. Если бы у меня был инстинкт самосохранения, я мог бы сделать этих трех панков. Я мог бы торговаться и уменьшить срок нашего договора с Уилбером. Я мог бы попытаться заработать денег, а не сидеть и ждать, пока меня изобьют и ограбят. Кого я пытаюсь обмануть? Без защиты Уилбера я сдохну в какой-нибудь подворотне просто потому, что кто-нибудь не захочет платить лишнюю двадцатку за минет.
  Я не мог пойти домой. Там Эмили и хорошенькая, невинная Мэдисон. Я больше не принадлежал этому миру. Хотя, наверное, я никогда ему не принадлежал. У меня защипало глаза. Мой дом был там, где Уилбер... но он больше не хочет меня. Я начал всхлипывать, держа пакет со льдом между ног. Все болело. Я был один сплошной синяк.
  Должно быть, я заснул, потому что, когда очнулся, парадная дверь дома вдруг слетела с петель. Я заморгал и слегка повернул голову, чтобы выглянуть из-под пледа. Лицо Уилбера напоминало холодную каменную маску. Я видел это выражение лишь однажды, когда он стащил с меня клиента, который решил превратить мой последний фильм для взрослых в картину с убийством действующего лица.
  С меня содрали плед. Теплый кокон, окружавший меня, пропал.
  - Кто это сделал?
  Я лишь моргал. Я не мог поверить, что Уилбер здесь.
  Майки втащил доктора в комнату для осмотров и толкнул на пол перед Уилбером.
  - Я спросил, кто это сделал.
  - Не знаю. Мне показалось, что я услышал кого-то у двери, а когда я открыл ее, он ввалился внутрь уже в таком виде.
  - Его изнасиловали?
  - Такой урок ты хотел ему преподать?
  Уилбер схватил доктора за горло.
  - Я задал тебе вопрос. Заставлять меня повторять вредно для здоровья.
  - Нет. Никаких признаков сексуального... - Уилбер отшвырнул от себя доктора.
  - Ты должен был идти домой, малыш. - Он сжал мой подбородок, заставил повернуться к нему и зашипел, увидев здоровый кровоподтек на моей щеке. Его большой палец оттянул мою нижнюю губу, и он посмотрел на ряд швов. - Почему ты этого не сделал? Ты же сказал, что хочешь. - Я не мог смотреть ему в глаза.
  - У меня нет дома.
  - Твой отец приехал бы за тобой.
  - Он мне не отец. - Я отвернулся, вырвавшись из его рук. - Я даже не похож на них.
  - Но она была твоей настоящей матерью. - Я заморгал и снова посмотрел на него. Его глаза больше не были холодными, тускло-карими. Он протянул руку и заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо. Я просто лежал, прижимая пакет со льдом к паху, и смотрел на него снизу вверх. - Я все проверил, малыш. Марион была твоей матерью. Она забеременела в пятнадцать, и так к тебе относилась, потому что из-за тебя все ее мечты пошли прахом. Ее отец был очень строгим человеком. "Если у тебя хватило ума забеременеть, то придется брать на себя ответственность и воспитывать ребенка". Она никогда не ходила на вечеринки, потому что ей нужно было возвращаться домой, чтобы присматривать за тобой. Твой биологический отец был капитаном футбольной команды. Он от тебя отказался. Ты похож на него. Он погиб в автомобильной катастрофе, когда тебе было семь. Твой отец, Дэвид, женился на матери, когда ей было девятнадцать, хотя у нее на руках был четырехлетний ребенок. Он дал тебе свое имя. Немногие сделали бы это, Брант. Он ТВОЙ отец.
  - Меня там не ждут.
  - Это твой дом. Ты купил его.
  - Это дом моих сестер. Почему... почему ты оставил меня здесь?
  - Ты солгал мне.
  - Прости. - Я чувствовал, как глаза наполняются слезами. - Я просто... просто не могу больше это выносить. Я сделал что-то не так?
  - О чем ты, малыш?
  - Ты больше не хочешь меня.
  - Я хочу тебя, но я не могу тебя заставлять. Я больше не стану этого делать. Ты не раб. Ты выплатил долг. Хочешь делить со мной постель, тебе придется самому прийти ко мне. Я ждал, когда ты это сделаешь, Брант.
  - Я так не умею. - Эти слова я прошептал, но он их услышал. Его лицо снова застыло.
  - Босс. - В дверях появился Майки.
  - Что-нибудь обнаружил?
  - Брант просто сидел на улице и ждал. Когда стемнело, появились трое панков, избили его и отобрали костюм. Старик из дома напротив сказал, что он просто дал им себя избить. Даже не пытался защищаться.
  - Брант.
  - Я должен ждать там, где ты меня оставил.
  Доктор потер покрасневшую шею.
  - Ты хорошо его натренировал, Броуден. Научил быть всеобщей игрушкой и ковриком для ног. Если не хочешь, чтобы с ним обращались как с подстилкой, научи его, как не быть ею. Он попал к тебе совсем мальчишкой, он не умеет быть другим.
  Уилбер продолжал смотреть на меня.
  - Чего ты хочешь за помощь?
  - Просто денежное вознаграждение. В наше время немногие хватают пули. Вернее, пули-то хватают, но немногие приходят ко мне, чтобы я их заштопал.
  - Договорились.
  Меня подняли на руки, завернув в плед, словно ребенка.
  - Док, к тебе скоро придут трое панков. Я заплачу, если лечение им не поможет.
  - Еще одно вознаграждение, и я им все конечности ампутирую.
  - Договорились.
  Я приник к Уилберу. Он ждал, что я приду к нему, пока я ждал, что он позовет меня. Я потерся здоровой щекой о его грудь, впитывая тепло сквозь ткань его рубашки. Уилбер забрался на заднее сидение машины, прижимая меня к себе.
  - Ну мы и парочка, Гот-бой, ведем себя как два влюбленных школьника, слишком глупых, чтобы что-нибудь с этим поделать.
  Он поцеловал меня в макушку.
  - Начнем с главного. - Он сунул руку в карман, достал складной нож и, собрав волосы у меня на затылке, собрался их обрезать.
  - Подожди. - Я подвинулся, согнувшись пополам, и наклонил голову вперед. Так они будут казаться длинными.
   Уилбер заставил меня выпрямиться, притянув к себе:
  - Думаю, лучше мы съездим в парикмахерскую. Док прав. Я научил тебя подчиняться. Теперь нужно помочь тебе снова встать на ноги. У тебя есть жизнь, Брант. Ты будешь жить, а я покажу тебе, как.
  Он нежно поцеловал меня в губы. Было больно. Уилбер выпрямился и пробежался большим пальцем по моей нижней губе.
  - Больше не лги мне, Гот-бой.
  - Пожалуйста, согрей меня. - Он накинул на плед мое коричневое шерстяное пальто и обнял. - Я люблю тебя.
  - Что я сказал насчет лжи? - Я почувствовал, что краснею. - Ты не знаешь, что такое любовь, Брант. Знаешь только, каково это - быть чьей-то собственностью. Когда ты сможешь встать на ноги и высоко держать голову, повторишь эти слова еще раз. И я тебе поверю. А сейчас нам нужно домой. Сделать тебе стрижку и сразу в постель, чтобы мы оба могли выспаться. А потом найдем тебе работу. Думаю, часть проблемы в том, что тебе скучно.
  - Только не сбор долгов.
  - Нет, не сбор. Я найду тебе что-нибудь, мой мальчик. Кстати, я сократил содержание твоей сестре. - Когда я попытался сесть, он прижал меня к груди, - ей нужно понять, что бесплатно ничего не дается. Она выросла избалованной, потому что за ее спиной всегда стоял ты. Маленькой мисс Саре нужно изменить свое отношение.
  - Что ты собираешься делать?
  - Я не стану вредить ей. Просто с этого момента у нее будет ограниченный бюджет. Если она не сможет в него вписаться, ей придется найти работу.
  - Вроде моей старой? - испугался я.
  - Вроде работы в местном магазине канцтоваров. Ты оплачиваешь ее учебу, малыш, а не образ жизни, который она выбрала. Средства не будут поступать, пока она не позвонит по номеру, стоящему внизу извещения. Тяжелая работа не всегда воспитывает характер. А вот унижение творит чудеса с такими как Сара.
  Когда-то я менял ей подгузники. Я пришил ухо ее любимому кролику, когда оно отвалилось и Сара была убита горем. Я учил ее завязывать шнурки и прыгать через скакалку. Я помню, как она кричала, что было бы лучше, если бы я умер. Унижение творит чудеса?
  - О чем ты думаешь, Гот-бой?
  - Ты ведь не собирался возвращаться, да?
  - Я думал, тебе будет лучше с твоей семьей. Я больше не буду. Твоя семья - это я. Ты мой. Я согрею тебя, Брант. Когда мы приедем домой, для тебя начнется новая жизнь. На этот раз я помогу тебе к ней привыкнуть. Я знаю, ты сильный. Просто забыл, что ты этого не знаешь. В этот раз все будет по-другому.
  В кармане его пальто, прямо под моей щекой, зазвонил сотовый.
  - Ну и ну. Быстро. Я заморозил ее счета всего три часа назад.
  Я молча слушал, как Уилбер учит Сару правде жизни.
  - Деньги не растут на деревьях, мисс Сара, но вы, похоже, думаете, иначе. Учитывая, сколько вы тратите, вы когда-нибудь задумывались о том, откуда они берутся? Вы израсходовали все средства на оплату вашего обучения, и все же каждый раз, когда приходит чек на ваше имя, вы его обналичиваете. Вы получили официальное письмо о щедром благодетеле, который выбрал вас из всех студентов, чтобы заплатить за ваше обучение и книги. Откуда, по-вашему, все это, мисс Сара?
  Уилбер обнял меня за плечи и крепко прижал к себе. Так что я оказался почти у сотового и услышал рассерженный голос Сары.
  - Ты как испорченный ребенок. Хватаешь все, что видишь, просто потому, что тебе этого захотелось. Хотя ты этого и не заслужила. Кто-то оплачивает твои счета, девочка. Тот же, кто всегда оплачивал все счета Уильямсов. Ты тратишь деньги, которые он с таким трудом зарабатывает, и ни разу не поблагодарила его за жертвы, на которые он пошел? Он не обязан это делать. По мне, так ему следовало послать всех вас, но я тоже выигрываю от его щедрости.
  Ее голос стал тише, пока Уилбер перечислял все, что задолжал организации отец, и рассказывал о моем предложении. Когда Уилбер замолчал, в трубке воцарилась тишина.
  - Хочешь что-то сказать брату?
  - Он с вами? Пожалуйста...
  Уилбер прижал трубку к моему уху.
  - Сара.
  - Почему ты ничего мне не сказал?
  - И что бы ты сделала? Ты бы здесь не выжила. Я сам едва выжил, а у меня имелся ангел-хранитель.
  - Прости, Брант! Мне не следовало говорить тех ужасных вещей. Я пожалела об этом, как только успокоилась. Ты вернулся домой, а я прогнала тебя.
  - Забудь. Теперь это ваш дом. Удачи тебе в колледже.
  - В следующем году я получу стипендию, Брант. Тебе больше не нужно будет платить за меня.
  - Поступай, как знаешь. Я тебя подстрахую, Сара.
  - Почему ты сделал это ради нас?
  - Потому что так поступают братья. Вы мои младшие сестренки. Вам нужно играть в куклы и краситься, думая о мальчишках, которые вам нравятся. И вы не должны тревожиться о том, сколько клиентов нужно обслужить сегодня ночью. Ни одна девушка не должна.
  - И парни тоже не должны. Спасибо тебе, Брант. Понимаю, почему Эмили так разозлилась. Ты приедешь к нам на Пасху? Тебя тут ждут двенадцать шоколадных пасхальных кроликов. Правда, все без ушей.
  Я посмотрел на Уилбера.
  - Ты больше не обязан никому подчиняться, Брант. Можешь ходить куда угодно.
  - Я люблю тебя Брант. Спасибо за то, что ты сделал. Ты самый лучший брат на свете. - В трубке раздались гудки.
  - Ты понимаешь, в чем твоя сила, мой мальчик? Ты хотя бы представляешь, на что ты способен? - Он обнял меня еще крепче. - Не волнуйся. Я буду с тобой. Сегодня твоя жизнь начинается с нового листа. Я с радостью покажу тебе все, о чем ты успел забыть, пока ты не встанешь на ноги. А потом посмотрим, как далеко ты сможешь зайти.
  Я закрыл глаза и уткнулся носом в шею Уилберу. Его пряный запах наполнил мои ноздри. Но сейчас я хотел лишь в его постель и спать. Я так соскучился по его прикосновениям. От этого мира мне нужно было совсем немного. Я хотел лишь его - Уилбера Броудена, специалиста по венчурным инвестициям.
  
  
Глава Четыре: Ниша
  
  Мы занимались любовью. Уилбер был нежным и внимательным. Прижимал ладонь к моей пояснице, придерживая бедра, когда входил в меня, старался найти нужный угол, чтобы задевать простату. Когда ему это удалось, я вскрикнул и услышал, как он засмеялся куда-то в мои волосы, прежде чем сделать это еще раз. Проблема была лишь в том, что... да и, пожалуй, не то, чтобы проблема, но я не хотел, чтобы он был нежным и внимательным. Мне хотелось, чтобы его тяжесть впечатывала меня в матрас, заставляя вбирать в себя этот твердый, огромный член, независимо от того, хочу я этого или нет. Хотя я и хотел. Он снова задел эту точку внутри меня. Но мне нужно было еще. С ним я чувствовал себя в безопасности. Я выгнул спину, приподнявшись с кровати, втягивая его глубоко в себя. Еще глубже. Мои ноги обвили его талию. Я уперся пятками ему в ягодицы. Он поймал мой крик - его язык раздвинул мои губы, исследуя рот, играя с языком. Его ладони скользнули с поясницы к плечам, он уперся в постель коленями и вдруг перекатился, усадив меня сверху и изменив угол проникновения. Я обнимал его, раскачиваясь в такт движениями его тела, пока он врывался в мое тело.
  - Скажи, чего ты хочешь, Гот-бой.
  Он снова задел простату. Я откинул голову, открывая шею, и застонал.
  - Скажи мне.
  Когда способность думать вернулась ко мне, я прошептал:
  - Свяжи меня.
  И все тут же закончилось.
  Уилбер столкнул меня с себя и слез с кровати. Я упал на спину и пораженно застыл, не двигаясь. К тому времени, как я пришел в себя, Уилбер уже надел фиолетовый шелковый халат и скрылся в ванной. Я, тяжело дыша, смотрел в потолок. Он спросил. Я ответил. Я сел и откинул волосы с лица. Похоже, он не это хотел услышать. Но это была правда. Я не лгал ему. Он научил меня не лгать давным-давно.
  - Уилбер? - Мой голос был хриплым и растерянным.
  - Тебе лучше уйти к себе. - Его ответ прозвучал приглушенно из-за крепкой деревянной двери, но все и так было ясно как божий день. Даже если бы он замахнулся и ударил меня, не было бы больнее. Я закусил губу и сполз с постели. Моя одежда была разбросана по комнате. Я неловко поднял джинсы и начал одеваться.
  Что пошло не так? Он спросил, что мне нравится. Я сказал ему. Больше всего я любил, когда он привязывал меня к кровати и трахал до потери сознания. Мне нравилось, потому что такое происходило, только когда он был очень доволен мной после целой ночи с клиентами. Я не получал этой награды с тех пор, как выплатил долг. И мне чертовски этого не хватало. Хотя, по сути, мне просто хотелось, чтобы Уилбер мной гордился. А одно истекало из другого. С тех пор, как я стал эксклюзивной собственностью Уилбера Броудена, я ничего не мог сделать правильно.
  Я уже собирался выйти из спальни, когда дверь ванной открылась.
  - Почему ты сказал это, Брант?
  Он назвал меня Брант. Последнее время он называл меня так, только когда злился. Я повернулся к нему - Уилбер медленно шел ко мне. Я собирался стоять на своем, но когда он оказался рядом, меня поразило то, каким здоровым он кажется рядом со мной - как регбист рядом с пловцом - и я попятился, забившись в угол.
  - Не сутулься.
  Я расправил плечи, но уставился в пол.
  - Не опускай взгляд.
  Я поднял голову и стал рассматривать мочку его левого уха. Я не мог смотреть ему в лицо. Мне еще не хватало смелости, только не глаза в глаза. Он протянул руку и сжал мой подбородок, заставив наклонить голову так, что мне ничего не оставалось, кроме как встретить холодный взгляд карих глаз. Морщинки в уголках стали глубже, он прищурился.
  - Посмотри на меня и скажи, зачем ты попросил об этом?
  Я попытался опустить голову, но он не позволил. Мой затылок с глухим стуком ударился о стену.
  - Брант.
  - Я больше ничего не знаю. Я не знаю. - Он ударил кулаком в стену рядом с моей головой. Я упал на колени и прикрыл голову руками. Уилбер схватил меня за запястье и рывком поставил на ноги. Казалось, от его хватки дробятся кости, по руке пробежала судорога. Меня охватила паника, и я со всей силы ударил Уилбера кулаком прямо в лицо. На секунду в спальне воцарилось пораженное молчание. Его пальцы дрогнули. Я вырвал руку и ринулся бежать.
  О Господи. Я ударил Уилбера.
  - БРАНТ!
  Я понесся вниз по лестнице. Теперь он точно меня убьет. На мне были только джинсы и свитер. Никакой обуви. Я одолевал пролет за пролетом, слыша голос Уилбера за спиной. Из банкетного зала выглянул Майки, у него изо рта торчала десертная ложка. Я перепрыгнул через перила и приземлился в фойе. От рывка руку пронзила острая боль. Ложка с мороженым выпала на пол, и Майки попытался перехватить меня. Я увернулся и вбежал на кухню. В дверях вдруг появился Гай, размахивая руками, словно пытался загнать в корраль напуганного жеребенка. Я проскользнул справа от него к ближайшей открытой двери, пронесся через столовую, оказавшись за спиной Майки, распахнул входную дверь... и с разбегу налетел на Рика.
  - ДЕРЖИ ЕГО!
  Рик схватил меня за плечи. Я попытался пнуть его в голень. Он увернулся, и я оказался на полу, правая рука была вывернута под неестественным углом. О Боже, вот это уже по-настоящему больно. Я попробовал вырваться. Рик завел руку еще выше, и всем весом навалился сверху, сжав мой затылок и притиснув к полу.
  Я слышал, как Уилбер осторожно и неторопливо спускается по лестнице. Я никогда не делал подобного. Даже когда был подростком. Я просто позволял ему творить с моим телом все, что ему захочется. И никогда не сопротивлялся.
  - Поднимите его.
  Рик и Майки подняли меня на ноги. Рик удерживал меня за ноющее предплечье, а Майки запустил руку в волосы. Когда Уилбер оказался в фойе, я еще раз попробовал высвободиться. Меня трясло, тело покрылось испариной.
  - Открой глаза, малыш.
  Я вперился в пол. Майки дернул меня за волосы, заставив вскинуть голову. Я ахнул и открыл глаза. Несколько раз моргнул, чтобы сфокусировать взгляд. Уилбер стоял прямо передо мной. Из носа его текла кровь. Я слышал, как со скоростью миля в минуту колотится сердце. Дыхание мое стало неглубоким и быстрым. Уилбер вытер кровь.
  - Малыш... - Он посмотрел на красное пятно на своей руке.
  Я потерял сознание.
  
  Очнулся я у себя в комнате - было очень уютно и тепло. Я все еще был полностью одет, но меня завернули в мягкое пушистое покрывало. Все тело ныло. Рик не сдерживался, когда сбил меня с ног. Запястье пульсировало от боли - оно посинело и опухло, но в принципе, похоже, все было нормально. Я медленно приподнялся. Все части тела были целы... а значит, мне крупно повезло. Я видел, как Уилбер ломал людям руки за то, что они просто к нему прикоснулись. А я пустил ему кровь.
  Я сел и посмотрел на свои ноги, свисавшие с края кровати. Кто-то надел на меня носки. Соскользнув с постели, я подошел к двери и открыл ее. В коридоре стоял Гай. Он обернулся и посмотрел на меня. Его по-французски жизнерадостное лицо было мрачным.
  - Bonbon, прими душ и надень костюм. Уилбер в плохом настроении. Я должен привести тебя к завтраку. Давай, mon Petite Bonbon. Tout de suite (зд. поживей).
  Гай захлопнул дверь, заставив меня убрать пальцы, и дверной замок щелкнул с необратимостью пистолетного выстрела.
  Я все еще в дерьме. Не стоит усугублять положение, опаздывая. Я взглянул на часы. Уилбер уезжал на работу каждое утро в 8.30. У меня было двадцать минут, чтобы привести себя в порядок и спуститься в кухню. Побрившись и помыв голову, насколько это возможно одной рукой, я быстро осмотрел себя в зеркале. Синяки на груди и спереди, на левом плече. От горячего душа запястье совсем потемнело, распухло и пульсировало от боли. Я затянул руку и запястье эластичным бинтом, надел темно-серый костюм, светло-зеленую рубашку и галстук.
  У меня было пять минут в запасе, чтобы спуститься. Я открыл дверь и пошел за Гаем туда, где ждал Уилбер. Внутри все сжималось от неприятного предчувствия.
  Когда мы оказались у дверей кухни, Гай жестом пригласил меня войти. Было 8.28.
  Я вошел в комнату, и Уилбер оторвал взгляд от утренней газеты. Его глаза прошлись по мне, и, по всей видимости, осмотром он остался доволен, потому что указал на мое обычное место с ним за застеленным льняной скатертью рядом.
  - Садись и не сутулься.
  Мои длинные волосы все еще были влажными и холодили шею, когда я сел за кухонный стол. Я выпрямил спину и положил перевязанную руку на колени под столом.
  - Прошлой ночью ты не ужинал. Так что ешь завтрак.
  - Но уже 8.30.
  - Начинать день со спора со мной не самый умный ход, малыш. Моя первая встреча сегодня в 9.30. - Он отложил газету и посмотрел на меня. - Брант.
  - Да, Уилбер? - Мой голос прозвучал резко и сухо.
  Он протянул руку, сжал мое предплечье и осмотрел стянутую бинтом руку.
  - Сломал?
  Я покачал головой.
  - Просто болит.
  - Неудивительно. То, как ты меня ударил... мог бы и большой палец сломать.
  - Прости. Я испугался и...
  - Тшш. Ешь блинчики.
  Большая горка блинчиков и графин теплого сиропа стояли прямо передо мной рядом со стаканом клюквенного сока и чашкой кофе без кофеина. Хотелось есть, но я был уверен, что еда застрянет у меня в горле.
  - Ты ведь не хочешь, чтобы я начал тебя кормить, Гот-бой? Ты ведь знаешь, как это весело. - Что означало, что мне будет совсем не до веселья.
  Голос Уилбера казался недовольным, поэтому я внял предупреждению. Когда мне было девятнадцать, я как-то объявил голодовку - это было лишь однажды. Мне хотелось иметь хотя бы какую-то власть над своим жалким существованием. Я думал, что смогу сделать так, чтобы мой внешний вид зависел только от меня. Мне доказали, что я заблуждался. И мне больше никогда не хотелось бы повторения.
  Я утопил все в сиропе. По крайней мере, они не встанут в горле, если будут достаточно скользкими. Но даже есть правильно у меня не выходило.
  - Сядь. Жуй медленно. Ты же не какой-нибудь дикарь, мальчик. Не открывай рот. Никто не хочет видеть, что ты жуешь. В тебе есть стиль и класс, твои манеры должны это отражать.
  Когда я, наконец, добрался до дна тарелки, ожидание совсем меня измучило.
  - Уилбер.
  - Да.
  - Может, ты просто накажешь меня, и покончим с этим? - Я потер живот. Горло словно горело.
  - Наказать тебя? Я задал тебе вопрос. Ты дал честный ответ. Я должен извиниться за то, что слишком остро отреагировал на то, чего не хотел услышать. Я заслуживаю не только удара кулаком в нос.
  Я заморгал.
  - Я просил тебя быть честным, Гот-бой. Я не могу наказывать тебя за это. Ты и правда привык к таким отношениям, и это только моя вина. Так что постараемся приучить тебя к чему-нибудь другому. - Он наклонился, поднял с пола кейс и поставил его на стол. - Это тебе. А сейчас иди чисть зубы. Нам нужно ехать на работу.
  Что?
  - Уилбер?
  - У тебя есть диплом колледжа. Ты закончил его с отличием. Теории у тебя было хоть отбавляй, Гот-бой. Теперь нужна практика. Начинаешь работать на меня с сегодняшнего дня. Никому не нужно знать о нашем соглашении. Будешь служащим среднего звена. Моя машина отъезжает через пять минут. Могу сказать тебе, твой босс не любит опозданий, но сегодня - исключение.
  Ох... я встал, сходил почистить зубы и вышел к лимузину.
  Я был почти у дверцы, когда понял, что забыл кейс на кухонном столе. Развернувшись, я налетел на Рика. Он вручил мне кейс и пакет со льдом.
  - Двадцать минут у плеча. Двигаешься немного скованно. В переднем кармане кейса есть аспирин.
  Рик развернулся и направился к дому. Меня передернуло. Прошлой ночью Рик с легкостью скрутил меня. Сейчас он просто дал мне болеутоляющее и ушел.
  - Гот-бой!
  Я забрался в лимузин и прижал кейс к груди.
  - Ты сказал, работать на тебя?
  - Я брал тебя с собой на совещания и спрашивал твое мнение. Хотя другие считали тебя просто украшением, я знаю, что ты не так прост. Твоя проницательность, особенно в том, что касается людских характеров, всегда меня впечатляла, мальчик. - Уилбер сунул руку в карман костюма, вытащил бумажник из телячьей кожи и протянул мне. Я открыл его. Теперь у меня было удостоверение личности, кредитные карточки и около двух тысяч долларов наличными. Ох... У меня никогда в жизни не было столько денег. - Ты ведь читал заявки, которые я давал тебе раньше? И опять же мне ничего не оставалось, кроме как согласиться со всеми твоими умозаключениями. Так что твоя стажировка окончена. Теперь ты наш консультант в небольшом офисе на 56-ой.
  Я просто сидел и моргал.
  - Консультант?
  - У тебя в кейсе шесть заявок, которые пришли на прошлой неделе. Оказалось, что наш предыдущий сотрудник пополнял свое личное портфолио за счет Организации. У тебя есть день, чтобы доказать, что ты нам подходишь. Если нет, будешь просто украшением еще одиннадцать с половиной лет.
  Эти слова заставили меня сесть прямо.
  - На это место хотели другие?
  - Да, мой мальчик. Мне пришлось потянуть за ниточки, чтобы у тебя был этот день. Я верю в тебя. Надеюсь, ты тоже в себя веришь. - Лимузин остановился. - И, ты ведь понимаешь, никакого фаворитизма. Да тебе это и не нужно. Я всегда восхищался твоей силой воли и блестящим умом, мальчик. Пора найти им применение.
  Уилбер повернулся ко мне и дотронулся до моего щеки. Я с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться. Морщинки вокруг его глаз стали глубже, когда он это заметил. Уилбер притянул меня к себе. Я ощутил, что у меня начинается приступ паники, но заставил себя сидеть неподвижно. Каким-то образом он и это почувствовал.
  - Я не хотел напугать тебя прошлой ночью, Гот-бой. Просто меня злит, когда ты снова переключаешься в этот "режим обслуживания". Я вижу в тебе гораздо больше. И мне хочется, чтобы ты стоял на собственных ногах и никогда больше не ронял достоинства. Знаю, мне не хватает терпения. Это всегда было моим недостатком. Ты полжизни пробыл рабом. Я не могу ожидать, что ты избавишься от привычек за каких-то шесть месяцев. Но мы все сможем вместе. Все наладится.
  Уилбер поцеловал меня таким привычным собственническим поцелуем. Я наконец-то получил то, чего хотел. К концу поцелуя мои губы припухли и подрагивали.
  - Хмм, кленовый сироп. Я хочу слизывать его с твоей бледной кожи. Со всего тебя. - Я вздрогнул. - Но ты опаздываешь. - Его палец погладил меня по нижней губе. - Сегодня все будут тебя оценивать, малыш. Все, о чем я прошу - просто попытайся. Гай будет твоей тенью. Твой секретарь Лоретта в приемной, она объяснит тебе, что нужно делать.
   Гай открыл дверь, и я выглянул из темного салона лимузина в теплое светлое весеннее утро.
  - Помни, Брант. Люди приходят к нам сами. Мы ни к чему их не принуждаем. Мы не последняя инстанция, но мы гораздо лучше тех, кто вселяет в них надежду, а затем лишает их всего, что им дорого. Помнишь, в каком отчаянии был твой отец, когда пришел ко мне? Если бы он смог выплатить сумму вовремя, или хотя бы потрудился объяснить ситуацию, мне никогда не пришлось бы посылать к нему людей. А тебе - работать, чтобы заплатить его долги. Это темная сторона нашего бизнеса.
  - Я на ней побывал. - В голосе моем явственно слышалась горечь. Уилбер поймал мой подбородок и заставил повернуться к нему.
  - Нет, Брант, ты всегда был МОИМ личным делом. У проституток нет кроватей, одежды или компьютеров. У обычных шлюх даже нет имен. У них нет такой защиты, какая была у тебя. Те несколько раз, что ты оказывался в больнице, были моими оплошностями. Твоему отцу предоставили эту ссуду только потому, что у него имелась гарантия... и я говорю не о доме, который ты купил для своих сестер.
  - У него были дочери.
  - Мы живем в жестоком мире, Брант. Выживают сильнейшие. Только сильнейший может стать защитником. Ты показал, что можешь им быть, когда занял место сестры. Ты взвалил на себя тяжелую ношу, когда тебе было всего четырнадцать. Немногие мужчины пошли бы на это. Просто помни о том, что я тебе сказал, организация всегда получит свои деньги обратно. Так или иначе.
  Я побледнел.
  - Не волнуйся, малыш. Я был полностью согласен со всеми твоими умозаключениями, когда ты просматривал бумаги, что я тебе давал. - Уилбер снова сунул руку в карман и вытащил заколку для волос. - Носи волосы распущенными только для меня. - Он собрал ровно подстриженные пряди в простой хвост, защелкнул заколку и откинулся на спинку сидения, как бы говоря, что мне пора.
  - В этом мире есть хищники и поопаснее меня.
  Когда я выскользнул из прохлады машины, Гай взял мой кейс и захлопнул дверцу. Я смотрел, как лимузин отъезжает с обочины. Словно маленькая рука сжала мое сердце, когда габаритные огни скрылись из виду.
  - Сейчас все не так, как в прошлый раз, Petite Bonbon. Уилбер вернется за тобой. - Гай снял солнечные очки и протянул их мне. - Нехорошо, когда сотрудники видят, как их новый босс плачет.
  - Я не плачу. - Я шмыгнул.
  - Ну, конечно, нет... Petite Bonbon, я ошибся. Это все мошкара, совсем достала, да?
  - Мошкара?
  - Та, что попала тебе в глаза, так что у тебя выступили слезы, и теперь кажется, что ты плачешь, хотя на самом деле это вовсе не так.
  - Я босс?
  - Так думает Уилбер. А он нечасто ошибается.
  Я глубоко вздохнул.
  - Я могу оставить их себе, пока мошкара не исчезнет?
  - Они твои. Они тебе, конечно, не идут, но на обеденном перерыве мы можем купить получше.
  - Спасибо.
  - Сотрудники следят за тобой. Так что двигайся, Bonbon. Покажи Организации, что Уилбер не ошибся. Его репутация в твоих руках.
  - Не дави на меня. - Я фыркнул, нацепил очки на нос, надел свою бесстрастную маску, развернулся и направился к новому месту работы. Если я не облажаюсь, то смогу доказать, что я не просто красивая мордашка. Пять из шести заявок оказались стандартными. Одну мне пришлось отклонить. У мужчины не было никаких гарантий: ни дорогой собственности, ни жены, ни детей. Его ресторан обанкротится. В четырех заявках страховкой выступали земля, дома и другое имущество. А вот в последней... из-за шестой и последней заявки я долго сидел в темном кабинете, уставившись на черную коробку из-под DVD.
  С самого начала дня гудение флуоресцентных ламп сводило меня с ума. Лоретта, моя секретарша, выключила их, принесла обычную лампу и поставила на стол. Она была настоящей амазонкой. А еще она всегда носила с собой пистолет. Никто не мог попасть в мой кабинет, если я этого не хотел. Вместе с лампой она принесла каталог офисной мебели и сказала, чтобы я выбрал любые лампы, какие мне понравятся. Тогда они будут у нас уже завтра.
  Если завтра я буду все еще здесь. У меня всего один день, чтобы проявить себя. Я снова посмотрел на черную коробку. Наверное, я просто пытался не думать о работе. Я открыл коробку и стал вертеть в руках диск. Это была запись с моим "вступлением" в мир, где платят долги. Мое первое изнасилование в цифровом качестве. Я включил DVD-плеер в комбинированном режиме, так что на экране оказалось несколько оранжевых зеркальных отражений. Зазвучала расслабляющая музыка. Я нажал "стоп" и выключил плеер. Мне не нужно было это видеть. Воспоминания были гораздо яснее, чем картинка на маленьком золотистом диске.
  Я прижал ко лбу дрожащую руку. Запястье ныло. Думаю, либо оно все-таки сломано, либо я потянул какое-нибудь сухожилие. Я уже два раза прикладывал к нему лед и наглотался аспирина, но боль не проходила. Закрыв глаза, я откинулся на спинку кресла, невидящим взглядом уставившись в потолок, и на меня нахлынули воспоминания.
  
  Я лежал на животе в кабинете Уилбера прямо у огня, греясь, пока он просматривал какие-то документы. Он глубоко вздохнул и закрыл папку. Затем вытащил красную ручку, перечеркнул обложку и бросил ее на пол.
  - Гот-бой. - Я обернулся и поднял на него глаза. Восседая в кожаном кресле, он походил на старого уставшего короля. Тени от газового камина плясали на его лице. - Чтобы чего-нибудь добиться в этом мире, нужны не знания, а люди. Я был полон амбиций. Многое умел. Ты бывал на Сборе долгов, ты знаешь, на что я способен. А я способен и на много, много худшее, мой мальчик. Но все навыки и рвение никуда бы меня не привели без достойного покровителя. Стоило найти нужного человека, и из вышибалы я превратился в распорядителя. Я никогда не оглядывался. Жалость и сочувствие - это слабости, а при нашей работе просто помехи.
  - Ты пожалел меня. - Я перевернулся на спину.
  - Не путай жалость с собственническим инстинктом, малыш. Ты бросил мне вызов. Бросил вызов моему авторитету и потому привлек мое внимание. А когда ты привлек мое внимание, я просто должен был тебя заполучить. Тощему сопляку с большими серыми глазами хватило наглости бросить мне вызов из-за крохотного долга. Не спорь со мной. По сравнению с другими, то, что задолжал твой отец, просто ничто.
  - С чего ты решил об этом вспомнить?
  Уилбер показал на папку на полу.
  - Видишь красную метку? Она означает, что человеку конец, вот только он пока об этом не знает. Я заберу все. Его дом, машину, банковские счета, его жену, дочь. Семье было бы легче, если бы он застраховался и умер. Но вместо этого он потянул с собой всех, кто был ему так дорог.
  Я сел.
  - Ты пошлешь их в бордель?
  - Не думай, что то время, что ты провел со мной, хотя бы немного похоже на то, что происходит в борделе, Брант. Мало кто выходит оттуда. А те, кто выходит, остаются инвалидами на всю жизнь.
  К горлу начинала подступать тошнота.
  - Организация получит свои деньги с процентами, малыш. Даже если кто-то не сможет расплатиться, деньги ко мне вернутся. Считай, что я тоже подписываю контракт, когда одобряю заем. Я получу деньги от них, или Организация получит их от меня. У меня заберут место, ценные бумаги, любую собственность. А если этого окажется недостаточно, они заберут тебя. Если ты здоров, пересадка органов - очень прибыльный бизнес. - Он взял виски и сделал большой глоток. - Поэтому я курю и пью, Гот-бой. Однажды я могу совершить ошибку. Пусть лучше меня убьют, чем разберут на запчасти.
  Я сидел и смотрел на него, пока он глядел в огонь.
  - Что произошло с твоим покровителем?
  - Он совершил ошибку. Одобрил не тот заем. Если бы он попросил помощи, я бы отдал ему все, что у меня было. Но он просто исчез. - Уилбер наклонился ко мне: - если когда-нибудь я позвоню тебе и скажу бежать, я хочу, чтобы ты исчез как можно быстрее. Не оглядывайся. И никогда не возвращайся.
  Уилбер был пьян. Я отошел от огня и опустился на колени перед его креслом, положив голову ему на колени. Он стал гладить меня по волосам как котенка.
  - Я не хочу смотреть, как тебя режут на части, Брант. И не хочу, чтобы ты видел подобное. Ты слишком невинный, чтобы участвовать в этом.
  Наверное, это был третий раз, когда я видел Уилбера пьяным. Он тяжело опирался на меня, когда я помогал ему подняться по лестнице и укладывал в постель, и обнимал меня словно подушку, пока не заснул. Я отодвинулся. Да, он явно был в пьяном оцепенении, иначе проснулся бы и притянул меня обратно. Я собрал все бумаги и запихал их в его кейс - все, кроме файла, перечеркнутого красной чертой.
  Он позволял мне читать свои бумаги раньше. Я пролистал папку. Виски Уилбера все еще стояло на журнальном столике. Я проглотил остаток, резко втянул воздух и закашлялся, казалось, что виски выжгло мое горло до самого желудка. Он сказал "жена и дочь". Я знал, куда они попадут. Слезы потекли по лицу. Жалость была помехой в его бизнесе. Но Уилбер все еще испытывал ее, хоть и отрицал это. Зачем еще ему было спасать тощего, черноволосого мальчишку от смерти?
  Зачем он сегодня напился?
  Почему так нежно обнимает меня во сне, прижимая к себе, словно пытаясь защитить? Я сунул папку в кейс, выключил камин и поднялся в его комнату. Я забрался в постель позади него и прижался к его спине. Уилбер тяжело приник ко мне. Он работал на организацию, но все еще оставался хорошим человеком где-то глубоко. Иначе с какой стати ему так напиваться? Я всю ночь обнимал его, предлагая хоть какое-то утешение.
  
  Из размышлений меня вырвал голос Лоретты.
  - Мистер Уильямс, здесь Карл Дуллет.
  Я шмыгнул носом и потер глаза.
  - Спасибо, Лоретта, проводите его.
  - Сэр, мистер Броуден сказал, что пришлет за вами машину в пять.
  - Еще раз спасибо, Лоретта. - Я взглянул на часы. Без пятнадцати пять.
  Дуллет оказался нервным мужчиной. Его кожа от природы была смуглой, но сейчас казалась почти бледной от напряжения и как будто истончившейся. Точная копия моей ситуации. У его жены был рак. Счета поступали и поступали. Дом был заложен дважды. Трое детей, дочь и двое сыновей - все с разницей в девять месяцев. Мистер Дуллет был в отчаянии.
  Я встал и протянул ему руку. Он вошел в кабинет и нервозно улыбнулся.
  - Мистер Дуллет, я хотел поблагодарить вас за то, что пришли сегодня.
  - Я ждал звонка. Вы одобрили мою заявку?
  Меня сейчас стошнит. Я залез в кейс и вытащил упаковку антацидов, которые купил во время похода по магазинам. Забросил две штуки в рот и разжевал таблетки. Если эта работа станет для меня постоянной, то они понадобятся мне тоннами.
  - Ваша заявка была рассмотрена и, возможно, будет одобрена.
  - Возможно? Я не понимаю.
  - Имущество, которое вы предложили, не покрывает суммы займа. Одни только проценты придется выплачивать еженедельно.
  - Вы не понимаете... Хэлен нужно лечение.
  - Я понимаю больше, чем вы думаете, мистер Дуллет. Вот только боюсь, что вы не заглядываете в будущее. - Я пригласил его сесть и повернул к нему экран. - Организации понадобится страховка.
  - Страховка?
  - Гарантия того, что сумма будет выплачена, даже если вы не сможете выполнить свои обязательства.
  - Какого рода гарантия? Я перечислил все, что у меня есть.
  - Смотрите на экран, мистер Дуллет. - Я включил DVD и услышал мучительные стоны. Я весь покрылся потом, как же мне хотелось скинуть телевизор на пол и расколошматить экран к чертовой матери. Что угодно, лишь бы этот ребенок перестал плакать от боли. У меня задрожали руки. Захотелось забиться в угол и спрятаться.
  - Зачем вы мне это показываете? Что это, черт возьми!
  - Дверь кабинета с грохотом распахнулась, и внутрь влетели Гай и Лоретта с пистолетами. Взгляд Гая на мгновение задержался на телевизоре и он направился к нему, чтобы выключить, но я остановил его руку.
  - Тебе не стоит на это смотреть. - В его глазах плескалась боль.
  Я взял себя в руки и выключил DVD.
  - Я еще работаю, пожалуйста, закройте дверь.
  Дуллет вскочил на ноги, его лицо отражало смесь ужаса и гнева.
  - Зачем вы показали мне эту... эту мерзость!?
  Я повернулся к нему, и заставил себя расслабиться хотя бы внешне. Моя маска для клиентов была тут как тут. Глубоко внутри я спрятался в уголок и, как ребенок, раскачивался вперед-назад, впившись зубами в колено.
  - У моей матери был рак, и отец пришел сюда. Все было отлично, но через полгода он не смог выплатить проценты. Они должны были придти за моими сестрами.
  - Так это были вы? Они сделали это с вами? Но вы же были ребенком.
  - Я предложил себя в качестве гарантии выплаты долга. Я бы не позволил сестрам взвалить это на себя. Я показал вам это, потому что знаю, что вы не сможете вернуть долг. Организация заберет ваш дом, ваше дело, а когда поймет, что этого не достаточно, придет за вашими сыновьями и дочерью, чтобы использовать их точно так же.
  - Ей всего 12.
  - Мне было 14.
  - Ублюдки...
  - Когда с тобой делают такое, ты меняешься. Ребенок, которым ты был, умирает. И ничего нельзя исправить. Чтобы выжить, ты должен стать кем-то другим.
  - Если я не получу денег, лечение Хэлен прекратят. - Он поднял руки и сжал виски. - Что же мне делать?
  Пришел мой черед стать адвокатом дьявола.
  - Вы готовы пожертвовать своим будущим ради семьи?
  Он повернулся и посмотрел на меня.
  - Организация примет в качестве гарантии выплаты суммы займа страховой полис. Когда вы не сможете выплачивать сумму, вас убьют, чтобы получить страховку. Ваша семья будет свободна. Иначе ваши сыновья и дочь пожалеют, что не умерли раньше.
  - Но тогда моя семья останется ни с чем.
  - Можно застраховаться дважды.
  - Вы заранее предполагаете, что я не смогу выплатить сумму.
  Я махнул рукой на темный экран.
  - Когда-то я был оптимистом.
  - Я не могу позволить ей умереть. Она нужна детям гораздо больше меня. - Он кивнул. - Хорошо, пусть будет полис.
  Я протянул ему ручку и показал, где ставить подпись. Вот я и стал Дьяволом для Дэниэла Вебстера.
  - Деньги будут переведены на ваш счет завтра, мистер Дуллет, пожалуйста, не заставляйте меня обналичивать этот полис.
  - Зачем? Зачем вы сделали это, зная, что с вами будет?
  Мои руки все еще дрожали.
  - Я люблю своих младших сестер. Разве не так поступают братья? Защищают их, когда это нужно?
  - Вы все еще выплачиваете долг?
  Я покачал головой.
  - Как я уже сказал, ты меняешься, когда попадаешь сюда. Я больше не принадлежу тому миру.
  - А этот, значит, подходит вам больше? - в его голосе слышалось осуждение. Уилбер предупреждал меня, что они все время нас изучают. Изучают, чтобы подстраховаться. Стоило ли ждать от таких как Дуллет благодарности.
  - Я только что спас ваших детей, мистер Дуллет. Вот сами себе и ответьте.
  - Да, спасли. Спасибо, мистер Уильямс. - Дуллет протянул мне руку. Он молчал, рука его дрожала, когда я пожал ее. - А в вашей семье знают, что вы сделали ради них?
  - Мой отец и две старшие сестры. Они все знают и понимают. Но я испачкан, мистер Дуллет. Они могут хотеть, чтобы я вернулся домой, но я не могу портить им жизнь. Иначе окажется, что все, что я сделал, было напрасно.
  - Спасибо.
  - Не поймите меня превратно, мистер Дуллет. Но я больше никогда не желаю вас видеть.
  - Взаимно, мистер Уильямс. - Он развернулся и направился к двери. На пороге он вдруг остановился и обернулся. - Вы хороший брат. Немногие пошли бы на такое ради своих сестер в вашем возрасте в наше время. Эти мужчины могли забрать у вас что угодно, но ваше сердце уцелело.
  Я нащупал новые очки. В кабинет вошел Гай, вытащил диск из плеера и сломал пополам. Я вздохнул и стал собирать бумаги.
  - Bonbon?
  - Кто бы мог подумать, что эта мошкара уже и тут?
  - Тебя ждет Уилбер.
  Я кивнул, закрыл кармашки кейса и вышел из кабинета.
  Лоретта как раз выключала компьютер.
  - Увидимся завтра, мистер Уильямс. Какой кофе вы предпочитаете? Любите пончики?
  - Почему вы решили, что я все еще буду здесь завтра?
  - Вы лучше, чем тот скользкий тип, что был до вас.
  - Никакого кофе. Диетическая кола и эти маленькие пончики с сахарной пудрой.
  - Будут к завтраку. Вы выбрали лампы?
  - Нет.
  - Значит, выберем завтра.
  Я кивнул. Гай взял мой кейс и придержал дверь, затем вышел сам и открыл для меня дверцу лимузина. Я забрался в салон, и меня окружила темнота. Я сморгнул слезы.
  - Ты еще работаешь?
  - Нет. - Тихо отозвался Уилбер.
  Я повернулся, взобрался на Уилбера, оперевшись коленями на сидение по бокам от его бедер, и прижался к его груди. На мгновение он удивленно замер, но потом его ладони скользнули под мой пиджак. Я положил голову ему на плечо.
  - Лоретта тебя одобрила. Если бы я слушал ее с самого начала, в офисе проблем бы не возникло. Ты в порядке, малыш?
  - Я справлюсь.
  - Знаю, что справишься. Я всегда восхищался твоей силой воли. Были проблемы?
  - Нет. Я отклонил заявку с рестораном. Остальным дал зеленый свет.
  - Даже Дуллету?
  - Я получил гарантию.
  - И он согласился?
  Я глубоко вздохнул.
  - Я показал ему свой первый DVD. - Я почувствовал, как тело Уилбера напряженно застыло. - Показал, что будет с его детьми, если он не выполнит соглашения. Он подписал отказ, так что в случае неуплаты, страховка достанется Организации.
  - Где ты взял диск?
  - В порномагазинчике на 54-ой. Там было полно копий. Кассир так забавно на меня пялился.
  - Их должны были изъять, когда срок твоей службы истек. Я за этим прослежу. Все, что продано после окончания срока, на 100% принадлежит тебе. Ты это заслужил, малыш. Этим миром правят деньги, и я хочу, чтобы у тебя их было столько, что тебе никогда не пришлось бы просить у кого-нибудь в долг.
  Я закрыл глаза.
  - Ты мной гордишься?
  Он поцеловал меня в затылок.
  - Да, Брант. Я очень тобой горжусь.
  Я закрыл глаза и вжался в теплое тело подо мной.
  - Когда я работал, и ты был мной доволен, ты связывал меня и трахал, пока удовольствие не становилось невыносимым, и я не терял сознание. Мне этого не хватает. Я хочу, чтобы ты сделал это со мной еще раз.
  Уилбер застыл.
  - О, Гот-бой, это была не гордость. Я хотел доказать себе, что ты принадлежишь мне. Хотел, чтобы мои прикосновения впечатались в твое тело и душу, несмотря на всех, кто был до меня.
  Я повернулся к нему.
  - Тогда сделай это еще раз, Уилбер. Я хочу этого. Я соскучился.
  Его рука скользнула по моим волосам и сняла заколку. Длинные волосы рассыпались по плечам.
  - Ты это имел в виду, когда попросил тебя связать? Ты хотел принадлежать мне.
  - Я и так принадлежу тебе. Тебе просто нужно это понять.
  Он засмеялся и обнял меня крепче.
  - Иногда я чувствую себя рядом с тобой таким старым, Гот-бой. А иногда наоборот - все кажется мне новым и необъяснимым. Если снова захочешь, чтобы я тебя связал, буду знать, в чем дело.
  Я запрокинул голову, и он нежно поцеловал меня. Я приглашающе открыл рот. Наши языки сплелись, и я почувствовал, как тянет в паху. Подняв руку, я погладил его по волосам, но случайно ударился рукой о спинку сиденья, зашипел и отпрянул.
  - Брант.
  - Нужно заехать к Доку. Мне кажется, запястье сломано.
  - Почему ты ничего не сказал раньше?
  - Мне хотелось доказать, что ты сделал правильный выбор.
  - Тебе никогда ничего не нужно мне доказывать, малыш. Майки, в больницу. Док сойдет, если нельзя привлекать внимание копов, а тебе нужен рентген.
  Я положил голову ему на грудь и прижал запястье к животу. Он гладил меня по волосам, позволяя впитывать свое тепло. Может, сочувствие и жалость и плохи для бизнеса, но они были так нужны мне. Я прижался лбом к его шее. Думаю, Уилбер тоже был не против дозы сочувствия. Нам обоим оно пошло бы на пользу.
  
  Глава Пять: Враг
  
  Было позднее пятничное утро, и я добавлял последние штрихи в еженедельный отчет начальству. Мой офис не был ведущим по количеству выданных займов, и, соответственно, по сбору долгов среди Районов, но, к счастью, худшим он тоже не был. Халтуру не прощали. Ты не получал пометок в личное дело. Ты просто исчезал. Такие исчезновения случались нечасто, но все равно достаточно регулярно, чтобы сотрудники никогда не забывали, что за ними следят, а их ошибкам ведется учет. Поэтому я работал как вол. Кроме того, мне не хотелось, чтобы Уилберу было за меня стыдно. Он заработал много врагов, назначив меня на это место. Врагов в Организации было не избежать, но наша ситуация усугублялась тем, что они знали, кто я. Естественно, меня все еще считали просто украшением, потому что все помнили красивую игрушку, что стояла за спиной Уилбера на собраниях Округа. По сути, они были и моими врагами. Я слышал то, о чем должны были знать только высшие эшелоны здешней власти. Безделушки на одну ночь - это здорово, именно потому что они были... на одну ночь. Но я был для всех как бельмо на глазу, потому что смог заслужить уважение и даже в какой-то степени авторитет.
  Тот факт, что я, похоже, еще и разбирался в том, что делаю, тоже говорил не в мою пользу.
  За диетической колой и пончиками Лоретта рассказала мне очень много о происходящем в Организации. Больше всего меня интересовали слухи о Уилбере. Он никогда не говорил о себе а я, по правде говоря, все еще боялся расспросить его сам. Последнее время он не выходил из себя, но я был не дурак, чтобы думать, что он изменился. Слишком часто я оказывался мишенью его гнева. У меня был спиральный перелом запястья, а он всего лишь схватил меня. Оно почти зажило, но ужасно ныло по ночам.
  Гай слушал, как мы болтаем, и качал головой, но никогда ни о чем не говорил Уилберу, правда, поставил мне маленькое условие - есть поменьше сладкого. Видимо, он боялся, что я начну толстеть. Работал я сидя. Тренироваться по два часа в день перестал. Поэтому, чтобы Гай не рассказывал Уилберу о том, что я слушаю истории о нем, как в начале прошлого века ребенок слушал радио, мне пришлось перейти на совсем крохотные пончики с сахарной пудрой.
  Гай открыл дверь и принес стопку последних заявок. Потом потер верхнюю губу.
  - Ты выглядишь так, словно порошок нюхал, Petite Bonbon.
  Я попытался стряхнуть пудру с носа. Он покачал головой, вытащил из нагрудного кармана платок и жестом попросил меня встать. Меня очень забавляло то, что он все еще называл меня petite. Вытирая мне лицо, ему приходилось запрокидывать голову. И все же он работал на Уилбера, еще когда я был костлявым шестнадцатилетним мальчишкой.
  - Ну вот. Сразу похорошел. Ты сегодня вечером чем-нибудь занят?
  Сегодня был день рождения Уилбера. Я собирался приготовить ему торт. У него, конечно, имелся отличный повар, но когда-то мне нравилось готовить... когда-то... еще дома, до того, как все полетело в тартарары. Одно время я даже подумывал стать кондитером. Я хотел сам сделать Уилберу торт в качестве части подарка. Хобби, кроме меня, у него не было. А я ненавидел оперу и театр - две его другие страсти. Подари я ему билеты, пришлось бы идти с ним. Одного спектакля "Мадам Баттерфляй" мне вполне хватило. Поэтому я решил подарить ему то, что в списке лучших подарков шло под вторым номером, сразу за собственноручно приготовленным тортом. Я купил ему отличный шелковый галстук и носовой платок - с монограммами, конечно же. Я знал, что ему понравится - поэтому и пытался закончить дела поскорее и уйти с работы пораньше.
  В кабинет ворвалась Лоретта. Мы оба уставились на нее, потому что обычно она была очень педантична в вопросах этикета и приличий.
  - Брант, на линии мистер Константин.
  Щеки ее побледнели. Гай замер. Я знал это имя. Босс Уилбера. В принципе, и мой тоже.
  - С какой стати ему мне звонить?
  - Не знаю, но лучше не заставлять его ждать.
  Я поднял трубку и нажал на кнопку рядом с мигающим огоньком.
  - Уильямс.
  - Сейчас за вами приедет машина. Мы обедаем в "Золотом Листе". Я так понимаю, вы знаете, что от вас требуется. - Голос был вкрадчивым и очень мужским, почти шелковым, и от него стыла кровь в жилах.
  Знаю, что от меня требуется? Что? Что он хотел этим сказать? От шока я не мог выговорить ни слова. Уилбер решил сбыть меня с рук, отдав Константину? Но он говорил, что я его личное дело. Что происходит?
  - Вы еще там?
  - Да, сэр.
  - Телохранитель вам не понадобится. И оружие тоже. Звонить Броудену не надо.
  - Брант, ко входу подъехал лимузин. - Прошептала Лоретта.
  - Выходите, мистер Уильямс. - В трубке послышались гудки. Я посмотрел на Лоретту.
  - Не знаю, что происходит, но лучше не испытывать его терпение. Вставай. Гай, принеси его пиджак. - Лоретта стала порхать вокруг меня - поправила галстук, откинула челку с лица, заткнула за пояс Магнум 38 калибра. Уилбер настоял на том, что мне нужно научиться стрелять - и раз в неделю мы отправлялись на полигон. Мне это не нравилось, но я научился. Теперь я всегда попадал в цель. И этого мне хватало. Бумажная мишень. И ничего больше... Я никогда не смог бы выстрелить в кого-то. Вытащив револьвер, я протянул его обратно секретарше.
  - Я его не возьму.
  - Не будь идиотом.
  - Он сказал "никакого оружия".
  Гай помог мне надеть пиджак и протянул солнечные очки.
  - Будь осторожен, Bonbon. Куда вы едете?
  Я покачал головой. Если Гай позвонит Уилберу - а он позвонит - тот примчится в "Золотой Лист". А мистер Константин не из тех, кому можно безнаказанно перебежать дорогу. Я нацепил очки, как раз когда один из телохранителей Константина открыл дверь кабинета. Лоретта и Гай смотрели мне вслед, словно видят в последний раз. Внутри все сжалось от неприятного предчувствия. Может, так и есть. Может, я сделал что-то не так.
  - Садитесь в машину, мистер Уильямс. Все в порядке. - Сказал телохранитель, провожая меня к задней дверце длинного черного лимузина. Я оглянулся на окна своего кабинета и увидел в окне Гая, который судорожно жал на кнопки мобильника. Нацепив свою клиентскую маску и поправив очки, я забрался на заднее сидение.
  Августус Константин Второй был первым человеком в Организации. Он взял все дела на себя после того, как убили его отца - тогда ему было двадцать шесть. Он оказался более жестоким, чем все его конкуренты, и завладел властью меньше, чем за две недели. Те, кто пытался сопротивляться... исчезли вместе с семьями и даже домашними любимцами.
  Теперь, в тридцать два, он был в самом расцвете сил и на вершине славы, и ему это было прекрасно известно. Личная встреча с мистером Константином пугала, хотя и была привилегией. Обед... неслыханно. По крайней мере, я о таком точно не слышал.
  - Исполнительный и послушный. Эти качества в людях всегда меня восхищали, мистер Уильямс. Джеймс, поехали. - Не по телефону этот голос казался еще более подавляющим. Когда он говорил, меня начинало трясти. Я положил ладони на бедра и уставился куда-то перед собой.
  - Красота и грация. Это мне тоже нравится в моих спутниках.
  Мне показалось, что я почувствовал легкое прикосновение к щеке. В кармане пиджака вдруг зазвонил сотовый. Я машинально достал его. Мне звонил только Уилбер.
  - Не надо отвечать, Брант Уильямс. Это наверняка мистер Броуден. А если бы я хотел, чтобы Броуден присутствовал при нашем разговоре, я бы пригласил его.
  Было просто физически тяжело сидеть и ждать, пока телефон продолжает звонить. На восьмом звонке он замолчал. Я закусил губу. С тех пор, как Уилбер впервые позволил мне ходить куда-либо без него, правило не изменилось. Если я не отвечал на звонок, моя "свита" увеличивалась. Телефон снова зазвонил.
  Константин протянул руку. Я вытащил мобильник и отдал ему. Меня начинало откровенно мутить.
  - Мистер Броуден, это Константин. Прошу вас воздержаться от дальнейших звонков мистеру Уильямсу. Мы собираемся поужинать, а потом поговорить. Я не желаю, чтобы вы и дальше нам мешали.
  Внутри все сжалось. Мне конец.
  - Как я уже сообщил мистеру Уильямсу, если бы мне хотелось, чтобы вы присутствовали при нашей беседе, вы были бы сейчас здесь. А теперь я выключаю телефон мистера Уильямса. И он будет выключен, пока наша встреча не закончится. Доброго вам дня, мистер Броуден. - Константин захлопнул крышку, отключил телефон и сунул его в карман.
  Чтобы прервать мучительное молчание, я сказал:
  - Сэр, у нас возникли проблемы?
  - Да, мистер Уильямс, могу я называть вас Брант? А вы зовите меня Гас.
  - Мне кажется, это неуместно, сэр.
  - На Константина я тоже откликаюсь.
  Я кивнул.
  - Как я подтвердил, у нас действительно возникла проблема, Брант. Мистер Броуден поставил вас на место, предназначенное другому члену организации. Этот человек жалуется вот уже три месяца. Я просмотрел записи проделанной вами работы, и нахожу, что вы очень подходите на этот пост. Однако загвоздка в том, что вы не член семьи. Если бы вы оказались бесполезны, я бы легко избавился от вас и направил бы своего человека в этот офис. Но... - Константин сжал мой подбородок и заставил повернуться к нему, - уничтожить такую красоту было бы оскорблением самому Господу.
  Так, что, черт возьми, происходит? Я поерзал и попытался отодвинуться, но он крепче - почти до боли - сжал пальцы.
  - Успокой меня, Брант.
  Должно быть, на моем лице отразилась растерянность. Он снял с меня очки.
  - После всего, что ты пережил, ты все еще такой невинный. Просто удивительно. Поцелуй меня.
  - Я больше этим не занимаюсь.
  - Забыл, кто я, Брант?
  - Я выплатил долг. - Он отпустил меня, но засунул мои очки в тот же карман, что и телефон.
  - Твоя судьба в моих руках, Брант. Ты наверняка слышал, каким безжалостным я могу быть. Я получаю то, что хочу. Я хотел стать преемником своего отца. И я сделал все, чтобы этого достичь. Есть те, кто следует правилам, а есть те, кто эти правила устанавливает. Под какую категорию подпадаешь ты, Брант?
  - Чего вы хотите от меня?
  - Сейчас? Поцелуя. И страстного.
  Константин был поразительно красив. Его черты были под стать голосу... он до смерти пугал меня. Примерно одного со мной роста, с угольно-черными, точь-в-точь как мои, волосами, но зелеными, как у кота, глазами, которые, как кошачьи, видели меня насквозь. Классическая красота. Мрачная и смертельно опасная. С Уилбером я чувствовал себя в безопасности. Сейчас же об этом не могло быть и речи.
  Тускло освещенный салон наполнился смехом.
  - Я все равно получу его, просто чуть позже, Брант. Сейчас мы едем в ресторан, чтобы поговорить. Ну а после десерта и кофе перейдем к сути нашей встречи.
  Я не мог даже притвориться приятным собеседником.
  Когда я работал, все было просто - случайные люди приходили и уходили. Мне не нужно было с ними общаться. Константин сделал заказ за меня. Я перекатывал еду по тарелке и стаканами пил лимонную воду со льдом. Я даже не пытался есть, потому что знал, что меня стошнит прямо на хрустящую красную скатерть. А еще я знал, что забавляю его. Он смотрел, как я пытаюсь взять себя в руки, но мне никак не удавалось снова нацепить на лицо свою маску. Константин совершенно лишал меня присутствия духа.
  На десерт был мусс из манго со свежими фруктами. Я извинился и вышел в уборную. По-моему, за этот час я выпил стаканов четырнадцать. Когда я вернулся, мой десерт все еще стоял на столе рядом с еще одним стаканом воды. Константин перешел к кофе. Я чувствовал, что мы начинаем привлекать взгляды. Где еще можно было увидеть такие черные волосы? Его - были коротко подстрижены - на деловой манер. Мои были длинными, уложенными ступеньками, как у... кого? Игрушки на ночь. Я схватил стакан и залпом осушил его.
  - Ешь.
  - Я не голоден. - В животе заурчало.
  - Пытаешься мне соврать?
  - Меня стошнит, если я что-нибудь съем.
  - Честность. В наши дни это так освежает. - Константин откинулся на спинку стула, засунул руку в нагрудный карман пиджака и вытащил конверт. - Мистер Броуден просил меня заняться одним делом. Видео с твоим участием оказалось выгодным предприятием. Можно сказать, что один только доход с продаж покрыл половину суммы долга. Оставшуюся часть ты отработал за одиннадцать лет, что было несколько дольше обычного. Но мистер Броуден следил за тем, чтобы ты не слишком переутомлялся.
  Он замолчал. Что я должен был сказать? Он прав. С фактами не поспоришь.
  - DVD, что ты нашел, это пиратские копии. Меня пытались обворовать. Никто никогда не берет то, что принадлежит мне. Мы прикрыли эту лавочку. На магазин устроили налет. Там был обнаружен главный офис и это. - Он подтолкнул конверт к моему краю стола. Я взял его и открыл. Внутри лежал чек.
  - Мои консультанты по финансам подсчитали, что это - твоя доля, как минимум.
  На чеке стояла пятерка с пятью нулями. $500.000. На мое имя. У меня задрожала рука.
  - Что это? Что это значит?
  - Это значит, что ты свободен от каких-либо обязательств перед мистером Броуденом. Как я уже сказал, это минимум. Сейчас мои консультанты все тщательно пересматривают. Окончательная сумма может быть в два раза больше.
  Наверное, я был в шоке. Я просто сидел, уставившись, на чек. Что все это значит?
  - А теперь перейду к сути вопроса. Ты хороший консультант по займам, Брант. Лучше, чем мы ожидали. Поскольку до этого ты был со мной честен, я тоже буду откровенен. С самого первого дня я ждал, что ты потерпишь неудачу. Все знали, что Уилбер держит тебя на коротком поводке, даже когда ты был шлюхой. - Подошедший официант сделал вид, что не слышал последней фразы. - Я даже начал сомневаться во вменяемости Броудена, когда он назначил тебя на это место, но только пока не проверил твое прошлое. Ты закончил колледж. Он натренировал тебя. Превратил в это соблазнительное создание, которым ты стал.
  Я заморгал. Наверное, все-таки сказывалось напряжение. На меня вдруг навалилась страшная усталость.
  -... поэтому оказалось, что твои достоинства выступают против семьи, а, к несчастью, семья всегда побеждает. - Интересно, что я пропустил?
  - Я вынужден тебя уволить, Брант.
  - Уволить... меня? - Почему я запинаюсь?
  - Но у меня для тебя есть новая работа. Начинаешь сегодня.
  - Работа? - Я покачал головой. - Работа? - Да что со мной, я так устал. Мне едва удавалось держать глаза открытыми.
  - Я женат, Брант. У меня двое детей, мальчик и девочка. Я не могу приносить работу на дом. В прошлом у меня были любовницы, которые это понимали. Я довольно щедр со своими партнерами. К несчастью, последняя решила шантажировать меня ребенком. Она расстроила мою жену. Поэтому мы с Камиллой пришли к соглашению, что моим следующим любовником будет мужчина. И никаких детей.
  Мысли были вялыми и какими-то неповоротливыми. Подождите.
  - Вы что-то мне подсыпали.
  - Да, Брант. В воду.
  Я с трудом встал на ноги и пошатнулся, словно пьяный.
  - Уилбер...
  - Я получаю то, что хочу, Брант. У меня даже есть благословение жены. Она увидела твою фотографию и решила, что ты очень красивый мальчик.
  Нужно найти Уилбера. Я знал, что меня шатает, но все равно пытался идти прямо. Нужно отыскать Уилбера. Уилбер...
  Константин схватил меня за руку.
  - Не забудь чек. Ты заслужил эти деньги. - Он наклонился вперед и прошептал мне на ухо, - жду не дождусь, когда сам испробую твои навыки и технику, которую ты освоил, лежа на спине. Уверен, ты сможешь научить меня паре фокусов.
  Я сделал шаг, еще один... а потом меня обступила тьма. Константин и наркотик победили.
  
  В голове эхом разнесся громкий стон. Он прозвучал гулко, словно церковный колокол. Погодите-ка. Он слетел с моих губ. Я напрягся и попытался побороть действие наркотика, что бы ни подсыпал мне Константин. Горячее тело прижималось к спине и бедрам. Пальцы растирали соски, разжигая огонь в паху.
  Я вскрикнул, потому что в тело вдруг ворвался твердый член. Когда меня пронзила боль, я попытался стиснуть зубы. Во рту был резиновый кляп. Константин перекатывал мой левый сосок между пальцев, потом ущипнул. Я вздрогнул, пытаясь отстраниться - уйти от острой боли - но кончилось тем, что его член проник еще глубже.
  - Боже, ты такой тугой. - Он подался вперед, вбиваясь в меня. Я застонал. - Учитывая, сколько членов побывало в тебе за все это время, я думал, что ты будешь растянутым. Но ты такой... узкий... горячий... и сжимаешь... меня... так здорово.
  За каждой его паузой следовал рывок, пока он не оказался полностью погруженным в меня. Мои руки были затянуты кожаными наручниками и пристегнуты к изголовью кровати. Ноги - широко расставлены, и когда я попытался их сдвинуть, то обнаружил, что лодыжки тоже пристегнуты, как и запястья. Я был абсолютно беспомощен.
  Константин входил меня, гладил мой член, заставляя приподнимать бедра, прижимаясь к нему спиной. Слезы текли по лицу. Я пережил это раньше. Смогу и сейчас. Смогу.
  Константин прекрасно знал, что делает. Я был не первым мужчиной в его постели. Щипки и рывки перемежались с поглаживаниями члена. Я пытался сопротивляться, но от действия наркотика не мог собраться с мыслями, погрузившись в водоворот ощущений. Я кончил. Пока мое тело содрогалось, Константин обхватил мои бедра и стал с силой вколачиваться в мое тело. Я уткнулся лицом в подушку. От силы его выпадов мои соски терлись о постельное белье, и это трение возбуждало, вознося на очередной уровень удовольствия. Наконец, он повалился сверху, вжимая меня в матрас. Я чувствовал под собой мокрую липкую простыню. Когда он погладил меня по волосам, открыв шею, я дернулся. Константин стал целовать мои плечи, слизывая пот с кожи. В конце концов, он все-таки ослабил застежку на кляпе, и я смог его выплюнуть. Болела челюсть. Вкус резины словно въелся в губы.
  - Ты все, на что я надеялся, и даже больше.
  - Мы закончили? - Мой голос был хриплым, в нем явственно слышалось отвращение. По телу еще пробегали судороги оргазма. Но мне хотелось, чтобы так было только с Уилбером. Я закрыл глаза.
  - Я могу идти домой?
  - Ты дома.
  Я повернул голову и посмотрел на него через плечо.
  - Что?
  - Я не делюсь своими любовниками. Пока ты со мной, это твой пентхаус. К несчастью, у меня такое впечатление, что ты сбежишь, стоит мне отстегнуть ремни, поэтому они... - Константин передвинулся и приподнял мои запястья. Он прижался губами к кожаным наручникам. - ... пока останутся. Тебе идет. Теперь я понимаю, почему твои DVD пользуются таким спросом.
  Я закрыл глаза, его руки прошлись по моему обнаженному телу.
  - Такая красота. - Он наклонился и поцеловал меня в ягодицу, потом встал.
  - Чего вы от меня хотите?
  - Я же сказал, у меня для тебя работа. Теперь ты мой личный помощник. Я хочу, чтобы ты постоянно был со мной. У меня здоровые потребности, и я хочу утолять их, как только возникнет необходимость. Думай об этом как о повышении, Брант. Броуден просто гангстер, у которого, правда, есть мозги, но он уже достиг своего предела. В прошлом он связался не с теми людьми.
  - Я пришлю к тебе своего портного, тебя оденут согласно новому статусу. Мне очень нравится, когда на тебе черная кожа, так что не забывай надевать ее, если я тебя вызываю.
  Я почувствовал, как заныло в груди. Мне не хотелось слышать это.
  - Я не соглашался на эту работу.
  Он запустил руку в мои волосы и дернул, заставив меня выгнуться, насколько позволяли скованные запястья.
  - Твой отец, сестры, а еще Броуден и его люди в твоих руках, Брант. Очень глупо с твоей стороны делать из меня врага. Ты далеко пойдешь, если согласишься. Тебе больше не нужен Броуден, чтобы дать сестрам образование. У тебя есть полмиллиона, а когда мои консультанты закончат, будет целый миллион долларов. Броуден будет тебе только мешать.
  Константин отпустил мои волосы.
  - Ты отказываешься от такой возможности, Брант. Со мной ты попадешь туда, куда Броудену путь заказан. Ты умен. Старателен. Красив и хорош в постели. Я хочу трахать тебя при каждой возможности.
  Меня сейчас вырвет.
  Константин поднялся и оделся. Меня передергивало от отвращения. Я рванул ремни. Запястье и предплечье начали гореть, и я позволил себе окунуться в боль. По крайней мере, у меня осталось хоть что-то от Уилбера.
  - Я получаю то, что хочу, Брат. И получаю это потому, что готов на все. Если, чтобы добиться твоего сотрудничества, мне придется убить твоих сестер, даже крошку Энис, я это сделаю. Броуден очень полезен для Организации, но и он может исчезнуть. Теперь ты моя игрушка. У тебя есть время подумать до завтра.
  Я уставился на подушку. Рядом валялся черный резиновый кляп. Мои запястья покраснели и болели.
  - Развяжи меня. Я могу дать ответ сейчас. - Слезы отступили. Когда я привстал и сдвинул ноги, в них щелкнули суставы. Я вытер рот здоровой рукой. Соскользнул с постели, опустился перед ним на колени и наклонил голову, так что кончики волос коснулись пола.
  - Я принадлежу тебе. - Мой голос звучал напряженно, но глаза были сухими, пока я сидел, разглядывая его туфли.
  Константин опустил руку и, сжав мой подбородок, заставил поднять голову.
  - Почему?
  - Не трогай девочек.
  - Сегодня я просил тебя об одном. Дай мне это, и я создам трастовый фонд для твоих сестер. Когда он будет учрежден, никто, кроме них, не сможет снять с него деньги. Они будут только для Уильямсов, их детей и детей их детей.
  Я встал. Живот был мокрым и липким. Смесь спермы Константина и моей крови потекла по ноге. Я лизнул его в губы, заставив их приоткрыться. Запустив язык ему в рот, я стал ласкать язык Константина, стараясь при этом держаться от него подальше. Он был мне отвратителен, я не хотел, чтобы он подходил ближе, чем это необходимо. Если я к нему прикоснусь, меня стошнит прямо на его костюм, ему придется снять одежду, чтобы переодеться... и он наверняка захочет трахнуть меня еще раз.
  - Ну вот. Именно такого приветствия я и жду от тебя каждый день, Брант.
  Я улыбнулся. Он провел большим пальцем по моей нижней губе.
  - Рэндал и Майкл - твои телохранители. Теперь ты никуда без них не ходишь. А эту неделю ты не выходишь из пентхауса без моего разрешения.
  - Ясно, Гас.
  Он замолчал на мгновение и снова меня поцеловал.
  - Отлично. Я знал, что ты умный мальчик. И хороший брат. А теперь иди в душ. Я пришлю Майкла, чтобы снял с тебя наручники. Портной будет здесь через пару часов.
  Я стоял, обнаженный и весь в его и своей сперме. Он послал мне воздушный поцелуй и вышел из комнаты. Легкая улыбка, которую я удерживал на лице, исчезла. Я знал, что я чертовски хороший брат. Я доказал это и не раз. Я знал, что неплохой консультант по инвестициям. Займов, покрываемых страховкой, в моем офисе было больше, чем у кого бы то ни было. Уилбер говорил мне, что я прекрасный любовник. Он был нежен, пусть и грубоват, и мне нравилось, когда он шептал это в мои волосы. Я собирался доказать, что враг из меня ничуть не хуже. Как я собирался это сделать? Я собирался убить Гаса Константина.
  
  
Глава Шесть: Тень
  
  Есть те, для кого время летит. Не успел моргнуть глазом, и проходит год. Со мной было совсем не так. Я чувствовал каждый из прошедших тысячи девяноста пяти дней. Семь дней в неделю с 8.30 до 5 вечера, а иногда и до 10, я работал помощником главы Организации. В оставшееся время я был персональной шлюхой Константина.
  Я выбрался из горячего душа и вытер голову. Плеснув в лицо прохладной водой из раковины, выпрямился. Зеркало запотело, поэтому я протер его ладонью. Я больше не узнавал того, кто смотрел на меня. Выронив полотенце, я критически вгляделся в свое отражение.
  Никаких физических изменений. Никаких шрамов. Чисто выбритое лицо. Прямой нос, довольно высокие скулы. Классический мужской профиль, если не считать губ. Они скорее подошли бы девушке. Именно поэтому он и захотел, чтобы я принадлежал ему. Из-за этого лица и тела. Внешне я оставался красив. Внутренне... что ж, это уже другой вопрос. По-моему, то ли греки, то ли римляне говорили, что глаза - зеркало души. Вот, где видны изменения. Мои глаза никогда не были веселыми, по крайней мере, я такого не помню, но они еще никогда не была такими безжизненно серыми. Кровоподтеки рассасывались. Порезы заживали. Но в моей душе несколько лет назад что-то умерло. Я видел незнакомца. Надеть на меня костюм, поставить за спиной Константина, и я ничем не буду выделяться из толпы. Больше нет.
  Когда мои глаза потухли, Константин понял, что зашел слишком далеко. Его отношение ко мне изменилось. Я стал скорее его помощником, чем удобной игрушкой для секса; примерно 70 к 30. Поэтому теперь он трахал меня, только связав по рукам и ногам, как в том порнофильме, наручники, ошейник... повязка на глазах. Наверное, ему не нравилось видеть результат дела своих рук.
  Константин всегда получал то, что хотел, как он любил повторять. Но удержать это ему удавалось далеко не всегда. Он дурак, если думал, что сможет сохранить невинность, которая его ко мне привлекла. Боже, такое ощущение, что это было много веков назад. Это тело принадлежало ему. Он нашел применение моим мозгам, но если ему и нужно было мое сердце... его уже давно здесь не было. Не знаю, где оно теперь. Наверное, таскается где-нибудь за Уилбером. Уилбер. Интересно, он когда-нибудь обо мне вспоминает? Хотя, может, вопрос следовало бы задать иначе - а хочу ли я, чтобы он обо мне вспоминал? Я не гордился тем, чем стал. Хотя не то, чтобы мне было чем гордиться, когда все это началось.
  - Уильямс. - Послышался их спальни голос Рэндала. - Он входит в здание.
  Вот дерьмо. Я еще раз вытер лицо и вышел из ванной.
  Константин, этот ленивый ублюдок, никогда не связывал меня сам. Хотя, по сути, это лишь укорачивало время наедине с ним.
  Я давал ему все, что он искал в любовнике. Я был удобен. Ни о чем не просил. Черт, да если я не видел его месяц, то был только благодарен. Та его деловая поездка - а заодно и отпуск с женой и детьми - в Сингапур стала для меня настоящим подарком. Что бы ни попросил Константин, я давал ему это. Хотя не все. Кое к чему я его так и не подпустил. Нет, даже к двум вещам. К сердцу и волосам. Мои длинные черные волосы были только для Уилбера. Уилбер любил гладить меня по голове, читая документы у себя в кабинете. Я прислонялся к его ноге и впитывал его тепло сквозь ткань брюк. Я мог даже заснуть вот так, приникнув к нему, а потом просыпался в его постели, а он обнимал меня, все так же запустив одну руку в черные пряди. Нет, мои волосы - только мои, и я не хотел, чтобы Константин к ним прикасался. Короткие тоже были мне к лицу. Я выглядел как достойный помощник главы фирмы, стильно и не без светского лоска.
  На работе Константин одевал меня как модель с обложки "GQ", но почти после каждого напряженного совещания мне приходилось отсасывать ему, стоя на коленях.
  Что касается чувств, то я ничего к нему не испытывал. Абсолютно ничего. Ненависть означала, что мне пришлось бы взращивать и копить ее. Лелеять и поддерживать ее огонь. Но он не стоил таких усилий. Мои глаза потухли еще и поэтому. Ничто больше не стоило усилий.
  Уилбер часто хвалил меня за верность убеждениям. Я не шутил, когда поклялся быть врагом Константину. Просто оказалось, что я совсем не в его лиге. Я всего лишь однажды попытался восстать против него. Меньше, чем через две недели моего заточения и рабства я попытался уйти от него. Но мозаичный пол вестибюля я так и не пересек. "Мои" телохранители посадили меня под замок до утра. Последствия были страшными. Не знаю, чей палец лежал на подносе с завтраком рядом с яичницей и сосисками. Знаю только, что он был человеческий.
  Мне пришлось сидеть за обеденным столом и ждать, пока Константин доест и дочитает газету. И все это время палец пролежал там, рядом с идеально зажаренными сосисками и глазуньей. В желудке началось жжение, которое все не проходило.
  Константин сложил газету, допил кофе, а потом посмотрел на меня холодными зелеными глазами.
  - Надеюсь, нам не придется повторять этот разговор?
  Я быстро усвоил, кто устанавливает правила, а кто им следует. Я не был глуп; просто наивен. Уилбер лишь мельком показал мне, каким адом могла бы быть моя жизнь. Для шлюхи я был достаточно защищен. Уилбер спасал меня от любых ужасов, надев на меня шоры. А Константин сорвал их.
  Теперь я всегда его слушался. И больше не получал пальцев на завтрак.
  Хотя Константин был ублюдком и жестоко расправлялся с теми, кто бросал ему вызов, он держал слово. Мои сестры были в безопасности. Я присутствовал, когда адвокаты и финансовые консультанты составляли договор. Теперь у моих младших сестер был пожизненный трастовый фонд для расходов на обучение. Даже для Мэдисон. Если правильно управлять средствами, их хватило бы и на внуков Мэдисон.
  Моя доля от пиратского бизнеса оказалась 2,6 миллиона долларов. Константин учредил еще один фонд, и у меня был свободный доступ к нему. Он даже как-то пошутил, что если я когда-нибудь сниму все деньги со счета, то смогу исчезнуть. Но как шутку я это не воспринял. До меня дошли слухи, что Гай пропал. Деньги, которые он успел собрать, остались в его машине. А он исчез, как будто его никогда не существовало. Нет, Константин не шутил. Я не прикасался к этим деньгам, так что сейчас там, наверное, миллиона три или даже больше. Кроме того, о моих нуждах заботились и так - в качестве надбавки к заработной плате - еда, одежда, дом, кредитные карточки, украшения, всевозможные достижения электротехники. Разное барахло, которое не нужно мне и даром.
  Константин был великодушен, когда дело касалось материальных вопросов.
  У меня был свой пентхаус. Константин подарил его мне в первый же год. Хотя, думаю, это был общий подарок от четы Константин. Камилла, его жена, выбрала его так же, как когда-то выбрала меня. Этакая ценительница прекрасного. Поэтому теперь время, свободное от работы помощника и "подработки" шлюхой, я проводил на кухне в своем райском поднебесье. Я снова увлекся готовкой. Нет, я не ел, мне нравилось именно готовить. Оба мои телохранителя растолстели. Насколько я понял, теперь я работал то в дневную, то в ночную смену потому, что всем хотелось попробовать то, что я приготовил. Представьте себе. У меня наконец-то появилось то, что я мог бы назвать хобби.
  Я стоял неподвижно, пока Рэндал застегивал кожаный ошейник на моей шее. Он ничего не сказал. Да мне это было и не нужно. Пришло время унижения. Теперь я хорошо понимал, почему жена Константина настояла на том, чтобы он завел любовника. Пока он развлекался вдали от дома, она могла отдохнуть. Ей доставалась нежность. А мне все остальное.
  Рэндал закончил затягивать ремни, но не стал заводить руки за спину и стягивать.
  - Мистер Константин не оставил инструкций.
  Что ж, спасибо тебе, Господи, и за малые радости. По крайней мере, не придется сидеть в ужасно неудобном положении и ждать неизвестно сколько. Рэндал улыбнулся. Отсутствие инструкций означало, что ему не нужно смотреть, как я мучаюсь от боли, пока мы ждем прихода Главы Организации.
  - На кухне есть запеканка и печенье.
  Рэндал покачал головой:
  - Тебе нужно открыть свой ресторан, Брант.
  - И когда мне этим заниматься? Мой день проходит между залом заседаний и спальней.
  - Может, подумаешь об этом в будущем. - Сказал Рэндал, уже выходя из комнаты.
  Я нахмурился. Что он хотел этим сказать? Я подошел к окну и замер, вглядываясь в город за своим отражением. Константину нравилось, когда я надевал черное. Моя очень бледная от природы кожа делала меня еще более эфемерным. На шее был высокий ошейник, не позволявший мне опускать голову. Если я пытался наклонится - он до боли врезался мне в плечи. В лицо ударила струя воздуха из кондиционера. На мне был узкий топ из синтетики с глубоким вырезом, открывавшим грудь до самых сосков. Они затвердели от холода. Ему понравится. В остальном моим нарядом были, за отсутствием более подходящего слова, кожаные брюки. Красивая кукла, мечта фетишиста, снова готовая к игре. Я наклонился вперед и прижался лбом к стеклу.
  Сегодня мне исполняется 30 лет. Я пробыл шлюхой больше половины жизни.
  - Уилбер... - прошептал я. Вот предел моей бунтарской натуры. Шепот в пустой комнате. Константин хорошо меня выучил.
  - Рэндал! - Раздался крик Константина, который, видимо, только что вошел в пентхаус. Я услышал, как зазвенели тарелки, печально улыбнулся, вернулся к кровати и опустился на колени. На покрывале лежал черный шелковый галстук. Я закрыл глаза и надел повязку. Она была нужна нам обоим. Он не хотел видеть свою работу, а мне не приходилось смотреть, как он измывается над моим телом.
  Я слышал из соседней комнаты приглушенные голоса, но не пытался понять, о чем речь. Пусть просто придет сюда и поскорее закончит. День и так был слишком длинным. А мне хотелось только спать. Когда я проснусь, будет первый день очередной декады. Я мог лишь молиться, чтобы она оказалась лучше предыдущей.
  С меня сорвали повязку, и Рэндал начал расстегивать ошейник.
  - Надевай рубашку. - Он освободил мои запястья и сорвал с меня топ.
  - Что происходит?
  - Не заставляй его ждать. - Я сел на постель и занялся ремнями на лодыжках. Заметив краем глаза летящую в меня простую красную водолазку, я поймал ее. - Быстрее.
  Рэндал придержал дверь и повел меня по широкому коридору в гостиную. Константин сидел в невысоком темно-коричневом мягком кожаном кресле и как обычно держал в руке стакан виски со льдом. Я слегка запнулся, увидев мальчика, который стоял на коленях в центре зала. У него были каштановые волосы до плеч, которые закрывали лицо, он словно съежился, всем телом источая покорность. В комнате был и другой мужчина, но я не мог разглядеть его за широкой спинкой еще одного кожаного кресла.
  Я заметил, как Константин махнул мне рукой. На людях я был ценным сотрудником, но в узком кругу он обращался со мной как с выдрессированным псом. Может, это и мой пентхаус, но мы оба знали, кто здесь хозяин. Я сел - или скорее опустился на колени - почти точная копия незнакомого мальчика. Хотя... нет, мне поза покорности удавалась лучше. Мои колени стояли почти на ширине плеч, а спину я держал прямо. Плечи я отвел назад и расправил, а голову опустил, как будто от таза до самой головы меня пронзил стальной кабель. Я разглядывал мраморный пол прямо перед собой.
  Наградой мне был звон льда в стакане Константина. Если бы поза оказалась неверной, он бы тут же меня поправил. В комнате наступила напряженная тишина. Единственными звуками были прерывистое дыхание мальчишки и звяканье льда.
  - Хотя я нахожу твое предложение заманчивым, Брант не просто партнер для секса. Он в нашем бизнесе по самую голову. Твой мальчик красив и, возможно, из него когда-нибудь и получится хорошо натренированный раб, но я не могу представить, чтобы он занял место Бранта.
  - Он здесь только для того, чтобы занять место Бранта в твоей постели. - Не знаю, как мне удалось не вскочить на ноги. Уилбер! Я почувствовал на себе взгляд Константина и уставился на мраморные плитки на полу. Уилбер здесь! Я закрыл глаза. Заставил взять себя в руки. Легче справиться с разочарованием, если ни на что не надеешься, чем позволить Константину отобрать твою надежду.
  - Кроме того, Брант уже немолод.
  - Я заметил, Броуден. - Лед в стакане снова звенькнул, Константин сделал еще глоток. - Если бы он был членом Семьи, то давно уже управлял бы Округом. Я ценю талант, где бы он ни проявлялся.
  Боже, они обсуждали меня так, словно меня нет в комнате. Я искоса глянул на мальчишку, который должен был меня заменить. Его трясло. Ну хватит. Я встал с колен и подошел к бедному ребенку. Он напомнил мне меня шестнадцать лет назад, когда я вошел в логово льва. Уилбер, что, черт возьми, ты наделал?
  - Брант? - В голосе Константина слышалось веселое изумление. Я остановился и встретил его взгляд.
  - Будь человеком. - Я схватил мальчика за руку и поднял на ноги. Его кожа была холодной как лед. На нем были лишь брюки, такие тонкие, что он с таким же успехом мог быть абсолютно голым. Мальчик вздрогнул от моего прикосновения. Все его тело было покрыто уже бледнеющими синяками, но я видел, что их больше, чем когда-либо оставлял на мне Уилбер. Этот паренек из борделя. Константин устроился поудобнее, поднял ногу и положил лодыжку одной на колено другой. Его зеленые глаза хищно заблестели. - Мне нужно не это, а стимул. Поцелуй его.
  Что? Мальчишка застыл в моих руках.
  - Ты знаешь, что происходит, если мне приходится повторять. - Веселье испарилось из его голоса. Да, я знал, но все равно сомневался. В голосе его послышалось предостережение, - Брант!
  Мальчик поднял голову. Ему было не больше семнадцати. Он был очень хорошеньким на свой манер. Один из тех, кто мог улыбаться тебе, а потом вогнал бы нож тебе под ребра и украл бы твой бумажник. В борделе еще не успели выбить это из него; страх в глазах скоро исчезнет. Может, он и избит, но совсем не сломлен.
  - Все в порядке. - Он протянул свободную руку к моему лицу, обнял меня за шею и потянул на себя. Ростом он доставал только до моего носа. Я перехватил его руку и оттолкнул.
  Может, мне и придется лечь и спокойно принять то, что за этим последует, но я не собирался облегчать им жизнь. Я так не могу.
  - Брант. - От голоса Уилбера по моей спине пробежала дрожь. Я не осмелился повернуться к нему, хотя мне и хотелось жадно вглядываться в его лицо. Если я подбегу к нему, как мне того хочется, Константин заставит кого-то за это заплатить. Сейчас меня терзало предчувствие, что это будет мальчишка.
  Уилбер продолжил говорить.
  - Ты знаешь, что мы никого не заставляем заключать сделки. Все они приходят сюда по своей воле. Такое происходит, только если они не выполняют условий договора. Ты забыл?
  Константин все еще в обманчиво небрежной позе продолжал сидеть в кресле.
  - Мистер Броуден хочет совершить обмен. Этот мальчик - на тебя.
  Уилбер тихо добавил:
  - Ники будет лучше тут, чем в борделе.
  У меня сдавило грудь. Я наконец повернулся и посмотрел на Уилбера. Его лицо было абсолютно бесстрастным. Ники вдруг вскочил на ноги и обвил руками мои плечи. Это оказалось для меня полной неожиданностью, поэтому я, пошатнувшись, сделал шаг назад, споткнулся и тяжело свалился на пол. Ники воспользовался этим и оказался сверху. Его теплые губы заскользили по моим, он опустил голову и зашептал мне на ухо.
  - Пожалуйста. - Его страстный шепот заставил меня замереть. - Не дай им отослать меня обратно.
  Я просунул между нами руку, приподнял его и вгляделся в его лицо. Его глаза были тепло-карего цвета, но уже казались потухшими. Точь-в-точь как мои. Старые, несмотря на возраст... умирающие. Мне для того, чтобы умереть, понадобилось шестнадцать лет. А он не продержится долго, если вернется в бордель. Могу ли я помочь ему? Неужели я сам настолько сломлен, что даже этого не могу?
  - Пожалуйста, Брант. - Умолял он задыхающимся голосом. Я поднял руку, сжал его затылок притянул к себе и стал целовать, нежно, мягко, дразняще. Сомневаюсь, что у Ники было много опыта. Я лизнул его в губы, и они приоткрылись. Мой язык погрузился в его рот. От него сильно пахло мятой. Ники заерзал на моем теле, вжимаясь твердеющим пахом в мой живот. Он был ниже и тоньше меня. Не думаю, что шлюх в борделях прилично кормят. Он казался таким хрупким.
  Я бросил взгляд на Константина, который с интересом наблюдал за сценой, развернувшейся на полу. Он кивнул. Проклятье. Я не какой-нибудь извращенец. В кого бы я ни превратился, я не стану насиловать ребенка.
  Я закрыл глаза.
  - Ему нужно шоу.
  Ники замер. Я почувствовал, как от страха у него на животе сокращаются мышцы.
  - Делай, что хочешь. Я не стану сопротивляться.
  - Ты... ты не хочешь меня трахнуть?
  - Нет, я не трахаю детей. Напряги фантазию, и, возможно, останешься здесь.
  Выражение его глаза стало озадаченным.
  - Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?
  Нет, я вовсе не хотел, чтобы он меня трахал, но альтернатива была еще хуже.
  - Все, что захочешь, Ники.
  Я старался сделать так, чтобы нашим зрителям понравилось. В конце концов, я же порнозвезда. В отличие от меня Ники сомнения не тревожили. Несколько утешало то, что Уилбер нашел мальчика... не натренировал его. Я позволил ему перевернуть себя, оказавшись на четвереньках. Ники запустил руки под мою водолазку и грубо ущипнул за соски. Я дернулся от боли и стиснул зубы. Грубость. Наверное, ничего другого он просто не знал. Он сжал мои бедра и потерся о них твердым членом. Я просто опустил голову и позволил ему поставить меня в любую позицию, какую захочет. Он был готов на все. Его ногти царапнули чувствительную кожу у меня в паху, когда он сунул руку в мои тугие кожаные брюки. Я резко выдохнул.
  - Достаточно. - Константин отставил виски и встал.
  Ники застыл, но его рука все еще сжимала мой теплый член.
  - Теперь я понимаю, что мне уже довольно давно кое-чего не хватает. Ники, иди сюда и сядь у моего кресла. Брант, вставай.
  Нам понадобилась секунда, чтобы расплести руки и ноги, я поднялся. В паху тянуло.
  - Мистер Уильямс, эти три года вы вели себя идеально. Вы были послушны. Делали все, о чем я просил, без возражений. Хотя я вам и не нравлюсь.
  - А должен? Это в условия не входило... - Я заработал тяжелую пощечину. Моя голова дернулась от силы удара, но я стоял на своем.
  - Но теперь я вижу, что спал с тенью... красивым бледным призраком. Я сломал его, Броуден. Я дал его телу комфорт, но не заметил, что смертельно ранил дух. Он все еще тебе нужен, даже такой?
  - Да. - Этот простой ответ Уилбера просто... просто...
  Константин протянул ко мне руку. Я отшатнулся. Его зеленые глаза вспыхнули. Даже в худшие дни я никогда от него не отшатывался. Он медленно снова протянул руку и дотронулся до красного пятна на щеке.
  - Мы не можем тебя отпустить, Брант. Ты ведь понимаешь, верно? - Его пальцы вдруг сжали мой подбородок, притянули мое лицо к его, и он тихо зашептал мне на ухо. - Ты слишком много знаешь обо мне и об Организации. Безопаснее всего было бы всадить пулю промеж твоих больших, серых глаз... но я думаю, что и так достаточно отнял у тебя. Поэтому я решил кое-что вернуть.
  Он выпрямился и отвернулся, чтобы рассмотреть свое новое приобретение.
  - Николас... чем бы мы ни занялись сегодня, это пентхаус принадлежит Бранту.
  - Мне он не нужен.
  Константин опустил руку и запустил пальцы в каштановые волосы мальчишки.
  - Тогда продай его.
  - Отдай его Ники.
  Константин обернулся и слегка прищурил глаза, давая понять, что его начинает раздражать мое упрямство.
  - Широкий жест, Брант, но ты заслужил этот маленький подарок. Мой Николас тоже должен заслужить свою награду. Мистер Броуден, вам стоит отправить это бледное привидение на кухню. У него много скрытых талантов. Внезапно Константин притянул меня к себе. Я отпрянул, но он шагнул еще ближе. - Мне нужен всего один последний поцелуй от тебя, Брант. Ты ведь знаешь, чего я хочу. Покажи Николасу, что он должен делать. - Я почувствовал, что лицо мое покраснело. Мне не хотелось делать это на глазах у Уилбера.
  - Сейчас же... Брант.
  Я заставил себя расслабиться и прижался к его телу. Константин всегда был в хорошей форме. Я знал это, потому что он составлял мое расписание согласно своим тренировкам. Он был весь покрыт мускулами. Я видел, как он поднимал тяжести, которых я и удержать не смог бы. Он был сильнее, но никогда не пользовался физической силой, чтобы меня контролировать. Как я уже говорил, ему это было без надобности; я был совсем не дурак, хоть и трус.
  Мне не хотелось делать это на глазах у Уилбера. Константин запустил пальцы в мои короткие черные волосы и сильно дернул. Ахнув, я открыл рот, и его язык ворвался внутрь. Я начал посасывать его, как нравилось Константину. Потом закрыл глаза. Я все еще не хотел его видеть. Он отстранился, проведя напоследок зубами по моей нижней губе.
  - Ты трахаешься как профессионал, Брант.
  Это что - комплимент? Мне казалось, что меня сейчас вырвет. Жжение в животе усилилось.
  Константин отпустил меня.
  - Забираете его, мистер Броуден?
  - Как и собирался, сэр.
  - Тогда с твоего разрешения, Брант. Мне хотелось бы воспользоваться сегодня твоим пентхаусом. Завтра я подберу Николасу собственную квартиру. - Я кивнул. Я не доверял себе и поэтому боялся открыть рот. Иначе я начал бы кричать.
  Уилбер мрачно бросил:
  - Собирай все необходимое.
  Константин начал свою игру еще до того, как мы с Уилбером вышли из гостиной. Я побежал в спальню, вытащил из шкафа пару туфель и старый коричневый свитер - те, что были на мне, когда начались эти ужасные три года. Уилбер ждал меня в холле.
  - Это все?
  - Мне больше отсюда ничего не нужно.
  Уилбер развернулся и направился к двери. Рэндал открыл и придержал ее для нас.
  - Классный ужин, Брант. Позвони мне, если откроешь собственный ресторан. Мы с ребятами обязательно будем заглядывать.
  Скача на одной ноге, я натянул туфли, пока шел за Уилбером по коридору к лифтам. Я догнал его, только когда двери уже начали открываться, и стал натягивать свитер. Я едва успел всунуть голову, когда Уилбер схватил меня за руку и втащил в кабину лифта. Я налетел на стену. Он дернул свитер вниз, развернул меня, так что я прижался спиной к панельному покрытию. Его огромная ладонь легла на мое горло, удерживая на месте, потом скользнула вниз, на грудь.
  - Ты обрезал волосы. - Его глаза прошлись по моему лицу. Тыльной стороной ладони он погладил меня по виску, потом обхватил короткую черную прядку. Когда я острым ножом просто отхватил их, на полу оказалось, наверное, фута три. Константина это ничуть не впечатлило. Парикмахера, которому пришлось исправлять мою работу, впрочем, тоже.
  - Я не хотел, чтобы он к ним прикасался.
  - Почему ты не вернулся? - В его голосе звучали напряжение и злость. Я опустил глаза на его руки и расплакался. Все его пальцы были целы.
  Моя истерика его испугала. Он отпустил меня, и я сполз по стене на пол, потому что мои колени подогнулись.
  - Брант...
  Слезы жгли уголки глаз, горло сжималось.
  - Я пытался... он прислал мне палец. Я думал, он твой.
  - Малыш...
  - Я думал, он твой. - Я поднес его ладонь к глазам. - Константин сказал мне вести себя хорошо и... и...
  - Гай исчез через несколько дней после того, как тебя забрали. - Уилбер опустился на колени и прижал руку к моей покрасневшей щеке. - Мы едем домой, малыш. Теперь ты в безопасности.
  - Я думал, он твой. - Я повторял это словно мантру. Он поднял руки и помахал ими у меня перед глазами.
  - Ты постоянно делаешь из себя мученика, Брант. Я не твои сестры. Тебе не нужно меня защищать. - Уилбер осторожно прижал меня к себе словно хрупкую стеклянную статуэтку. Я обнял его и уткнулся лицом ему в плечо. - Я знал, что ты у Константина, но ничего не мог сделать. Я даже информацию не мог достать. Никто тебя не видел. А потом внезапно ты появляешься в этих дизайнерских костюмах и с короткими, короткими волосами. Я видел ваши с ним фото и знал, что ты несчастлив. Я знал это. Твоя глаза изменились. Они видели слишком много. Видели вещи, которые им видеть не стоило. Вещи, от которых я пытался тебя защитить.
  - Я думал, он твой. - Простой знакомый пряный запах, который всегда ассоциировался у меня с Уилбером, наполнил ноздри, когда я повернул голову и зарылся носом в его волосы. Я вцепился в него еще крепче.
  Уилбер прижал меня к груди. Его ладонь сжала мой затылок и притянула меня к нему.
  - Я думал, он твой. - Прошептал я в его плечо. Я впивался пальцами в его спину, прижимаясь к нему, чтобы убедиться, что он настоящий. Что он сейчас здесь, со мной. Что он меня обнимает.
  Лифт остановился, и Уилбер поднял меня на ноги. Я не отпускал его. Двери снова начали закрываться. Он высунул наружу руку и удержал их, а потом просто вынес меня в вестибюль. Было холодно для позднего мая. Ветер забирался под мою водолазку и растянутый свитер. Дверца лимузина была пригашающее открыта. Уилбер отцепил меня от себя и поставил на ноги.
  - Садись, Гот-бой. Мы едем домой.
  
  - Это в самом деле происходит. Это реальность. Я не сплю. - Лишь бы это был не сон.
  Уилбер наклонился и прижался своими губами к моим. Его большой палец погладил меня по щеке, которая все еще горела от пощечины Константина.
  - Это реально, как по-твоему?
  - Уилбер...
  - Я здесь, малыш.
  - Я люблю тебя. - Я покачал головой, когда он открыл рот, чтобы что-то сказать. - Не говори мне, что я не разбираюсь в своих чувствах. Я целых три года пытался о них забыть, чтобы выжить. Я засыпал, каждую ночь думая о тебе. А каждый день просыпался и молил о том, чтобы ты был в безопасности. Я сделал то, что должен был.
  Уилбер нагнулся и забрался в черный автомобиль, втащив меня за собой.
  - Пожалуйста, скажи, что веришь мне, Уилбер.
  - Я верю тебе, Брант. - Он втянул меня в салон, и я охотно забрался ему на колени, расставив ноги и упершись ногами в кожаное сиденье. Я уткнулся лицом в его плечо. Он поднял руку, и она легла мне на поясницу, легко скользнув под свитер. - Более слабый человек в руках Константина превратился бы в ничто. Пусть ты стал тенью себя прежнего, но терпение и забота помогут тебе расцвести снова.
  - Ты говорить так, словно я цветок.
  - Нежный цветочек, которого лишили всего, что давало ему жизнь. Ты впал в спячку, оказавшись в темноте, но ты все еще жив - и это делает тебя особенным. Я верну тебе солнце, малыш. - Мне кажется, я видел в этих словах больше, чем хотел сказать Уилбер. Может, я просто слышу лишь то, что мне хочется?
  Я попытался соскользнуть с него на сидение, но он обхватил меня за талию.
  - Как ты можешь ко мне прикасаться? Я.... я делал такие вещи...
  Он обхватил мое лицо руками.
  - Для меня честь, Брант. Честь знать, что ты считаешь меня семьей. Ты делал то же, что и всегда. Защищал меня, как и должен старший брат... но, мой мальчик... я не твой брат. Это моя работа - заботиться о тебе. Я каждый месяц приходил к Константину с предложениями, чтобы он отпустил тебя. Но он отказывался, даже не слушая.
  - Тогда почему сейчас?
  Я позволил Уилберу снять меня с колен. Он поднял с сиденья еженедельный журнал и открыл на странице с глянцевой фотографией. Это был снимок нас с Константином на открытии художественной галереи. Стоя футах в трех позади него, я с невыразимой печалью смотрел на одну из картин. Я даже не знал, что нас фотографируют. Но картину я помню. На ней были просто цветные кубы, но по какой-то причине, она напомнила мне о доме. Доме Уилбера. Моем доме.
  - Константин позвонил мне и сказал найти замену, если хочу получить тебя обратно.
  - Он сам отпустил меня?
  - Думаю, его попросила об этом жена. Этот снимок нельзя проигнорировать, малыш. Еще никому не удавалось поймать тоску одним кадром.
  - Я хочу домой. - Я тяжело опустился на сиденье и положил голову Уилберу на колени. Один лишь звук его голоса давал мне такое ощущение безопасности, какого не могли дать 2,6 или даже 3,1 миллиона долларов.
  - Брант. - Рука коснулась моей открытой шеи.
  - Я их снова отпущу.
  - Только если сам этого хочешь. Ты не раб и не игрушка.
  - Я могу быть твоим любовником?
  - Да, Гот-бой. - Уилбер снова притянул меня к себе и обнял. Он раздвинул ноги, так что я оказался на кожаном сидении, а ноги мои - перекинутыми через его бедра. Я стал слишком тяжелым, чтобы сидеть у него на коленях, еще когда мне исполнилось семнадцать. Ростом я уже тогда был шесть футов два дюйма , хотя и оставался худым как щепка. Уилбер поцеловал меня в висок.
  - С днем рождения, Брант. Я зажег свечу на твоем праздничном торте и загадал желание, прежде чем ехать сюда.
  - Ты загадал за меня желание?
  - И теперь буду делать это каждый год.
  - Почему?
  - Потому что мое желание сбылось. Добро пожаловать домой, Брант. С возвращением.
  Я наклонил голову, чтобы ему было удобнее целовать меня. Я не закрывал глаз, чтобы точно знать, что целую именно Уилбера. Что именно к нему прикасаюсь, а он прикасается ко мне. Что он сказал? Что зажег на торте свечу. Он хотел снова вытащить меня из темноты. Хотел вернуть мне солнце. Просто смотреть в его лицо было для меня достаточно, чтобы мир снова заиграл яркими красками. Я чувствовал себя луной, которая выплыла из-за земли в тепло лучей.
  Тени растворились в свете. Они просто не могли выдержать такого сияния.
  Мы направились к дому, все окна были темными. Я нахмурился. Где все? Уилбер заметил хмурое выражение моего лица, открывая дверь.
  - Я сказал всем убраться на ночь. Не хотелось, чтобы нам кто-нибудь мешал, если бы удалось забрать тебя домой. А если нет... ну, ты знаешь, я пью один.
  Почему-то мне стало неловко. Я вздрогнул, почувствовав, как пальцы Уилбера вытирают дорожки слез, которые еще не высохли на моих щеках.
  - Время слез прошло, малыш. Ты дома.
  - Мне тридцать лет. Я не малыш.
  - Ну, если ты так говоришь, Гот-бой.
  Уилбер вошел в темный дом и направился к кухне, чтобы включить свет. Я побрел следом, словно благодарный котенок, которого подобрали на мостовой. Войдя в кухню, я увидел, что он стоит у стойки, спиной ко мне. Мне давно хотелось сделать одну вещь, но я боялся, что он оттолкнет меня. После трех лет с Константином я не собирался упускать такую возможность.
  Я прижался к нему сзади всем телом и обнял его. Вдохнул его запах и почувствовал его тепло сквозь пиджак. Я даже готов был поклясться, что чувствую, как бьется под моей щекой его сердце. Он замер.
  На мгновение я напрягся, уже собираясь сделать шаг назад, но потом... потерся лицом о его спину и крепче сжал руки. Страх не даст мне того, что нужно, а мне нужен был Уилбер. Его сила. Его мягкость. Может, он хотел только моего тела, но мне этого было достаточно. Я мог любить за нас обоих. Его руки накрыли мои, и я уже думал, что сейчас он снимет их. Но вместо этого его ладони сжали мои пальцы и крепко притиснули к груди.
  - Спасибо, - прошептал я куда-то в ткань его пиджака.
  - За что, Брант?
  - За то, что не отталкиваешь меня.
  - Я никогда не стал бы тебя отталкивать, малыш. Тебя так долго не было. Идем. - Пусть я и говорил, что мне тридцать, сдержанности во мне было, как в подростке. Он повернулся и прижался своим виском к моему. Я вцепился в него и заплакал от облечения. Все желания и мечты наконец сбылись.
  - Ты дома. Дома.
  Его ладони легли мне на затылок.
  - Они отрастут. - Я чувствовал, как от его тепла тает лед, в который было заковано мое тело.
  Большой палец гладил мою шею. Я вздрогнул... но не от удовольствия, и он остановился.
  - Не могу представить, через что тебе пришлось пройти, Брант, если простое прикосновение заставляет тебя так вздрагивать. Я не стану спрашивать. Но если захочешь рассказать мне, я все выслушаю.
  - Я не хочу говорить о Константине.
  - Тогда не будем. - Уилбер подхватил меня на руки, и я почувствовал себя так, как не чувствовал уже несколько лет. У меня отняли то, что я принимал как должное. А сейчас я вновь чувствовал себя в безопасности. С Уилбером я был в безопасности. - Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
  - Что угодно, Уилбер.
  Он отодвинулся и засунул руку в карман. Порывшись немного, он вытащил зажигалку.
  - Хотя это твой день рождения, подари это желание мне. - Он снова зажег свечу, которая стояла посреди белой глазури. С того момента, как я оказался в лифте, я не мог успокоиться, сейчас я, похоже, совсем распустил сопли. Пришлось вытереть нос рукавом свитера.
  - Чего ты хочешь?
  Уилбер прижал меня к груди и обнял так, что, казалось, еще немного и затрещат ребра.
  - Тебя. Желание за желание.
  Вспыхнуло и заплясало пламя. Я прислонился спиной к Уилберу и закрыл глаза.
  Спасибо за то, что я оказался тебе достаточно небезразличен, чтобы ты пришел за мной. Спасибо, что не стыдишься моих прикосновений, прикосновений шлюхи. Спасибо, Уилбер. Спасибо за то, что не забыл обо мне. Я дунул, и свеча погасла, оставив тонкую струя дыма.
  - Хочешь немного?
  - Конечно.
  Уилбер протянул руку, провел пальцем по глазури, поднес его к моим губам и обвел их, будто раскрашивая рисунок из детской раскраски. Я зачарованно наблюдал, как он обсасывает палец. Мои глаза следили за ним.
  Губы Уилбера слегка дрогнули, а потом он медленно придвинулся ко мне, высунул язык и слизнул глазурь из уголка моего рта.
  - Уилбер...
  - С тобой обращались нежно, малыш?
  Я закрыл глаза.
  - С заботой, которой ты заслуживаешь? - Пробег языком. Хмммм.
  - Уилбер... - Я тоже слизнул немного глазури.
  Его рука оказалась между нами, он слегка отстранился и зачерпнул целую горсть нежного торта. У меня вырвался напряженный смешок. Уилбер не любил сладкое. Он отломил кусочек и поднес к моим губам. Его глаза внимательно следили за мной. По телу пробежала дрожь. Я помнил этот его взгляд. Я ответил на него, потянулся вперед и взял кусочек торта губами. Ваниль и глазурь из сливочного сыра. Я обожал его. Многим он казался безвкусным, но мне нравился.
  Я погладил языком небо, наслаждаясь сладостью.
  - Ты запомнил.
  - Я помню все, Брант. Только потому что я не декламирую стихи при каждой возможности, не значит, что я бесчувственный ублюдок. Я знаю, как тебя порадовать. - Я снова вздрогнул, когда он прошелся костяшками пальцев по моему затылку. Он поджал губы. - Ты через столько прошел, малыш. Пора немного отдохнуть. Твоя комната там же, где и была.
  Что? Я не хотел проводить свою первую ночь с Уилбером в маленькой, одинокой постели. Уилбер вытер руку полотенцем. Я стоял за его спиной, с ужасом ожидая, что он оставит меня одного, боясь того, что боюсь.
  - Брант?
  Я выпрямился.
  - Я хочу спать с тобой в твоей постели. Я скучал, Уилбер.
  - Уверен?
  - Абсолютно.
  Он осторожно перехватил полотенце и вытер мое лицо. Сколько раз он делал это, когда я был маленьким? Может быть, он подбирал мне клиентов, но только чтобы выплатить долг. Он никогда не обращался со мной по-другому, ведь так? Он взял меня за руку и повел через кухню вниз по коридору, а потом вверх по лестнице. Прошло три года, а в доме ничего не изменилось. Как будто время здесь остановилась. Если бы.
  Уилбер затащил меня в спальню и остановился, разглядывая, словно пытаясь решить, что делать дальше. Я видел в его глазах желание. Меня слишком хорошо натренировали, чтобы я мог не заметить, что он стал каменно твердым, еще когда я сидел у него на коленях в лимузине. Но это был Уилбер... мой Уилбер, мое сердце и ключи к существованию принадлежали ему. Я знал, что оживаю, когда я с ним. Почему? Он заставлял меня чувствовать это. Он называл меня цветком. Как точно. Я расцветал от его заботы. Но чахнул в руках Константина, поэтому ублюдок и отпустил меня.
  Я потянулся вперед и прижался губами к его губам. Я очень редко брал на себя инициативу. Может, мне и хотелось внимания Уилбера, но я привык ждать, когда он сам решит уделить его мне. Я поднял руки и обнял его за шею, откинув голову, чтобы удобнее было прижиматься к нему. Поцелуй получился жадным, голодным, полным отчаяния. Я пробрался языком в его рот.
  Он сжал мои плечи и отодвинул. Его дыхание стало глубже, глаза потемнели.
  - Я хотел подарить тебе ночь покоя.
  - Покажи, что ты рад меня видеть, Уилбер.
  - Тебе всегда было холодно здесь, со мной.
  Я откинулся на матрас и протянул ему руку, приглашая присоединиться. В слабом лунном свете я видел, как он замер. Прежде я бы убрал руку, если бы он не взял ее тут же. Но сейчас я поднял ее выше и раскрыл ладонь.
  - Если ты сделаешь это, мне будет очень спокойно. Есть просто холод, а есть ХОЛОД. Мне так долго было холодно. Я хочу согреться, а ты единственный, кому я позволю помочь мне в этом.
  Константин научил меня быть плохим... ну, в его представлении. Тесные кожаные брюки, которые все еще были на мне, туго обтягивали тело. Я подхватил край свитера и сорвал его через голову. За эти тысяча девяносто пять дней мое тело стало сильнее. Теперь оно было под стать росту.
  Я встретил взгляд Уилбера и провел рукой по шее вниз, к обнаженной груди, задел напряженный сосок и скользнул ладонью к животу, задерживаясь в местах, прикосновение к которым посылало по телу волны жара.
  Слабый пряный запах наполнил ноздри, и я благодарно вздохнул. Кожа обрисовала мою твердеющую плоть. Я позволил пальцам скользнуть под низкий пояс брюк, слегка погладив кончиками основание... я испуганно охнул, потому что Уилбер перехватил мое запястье и выдернул руку из моих брюк.
  - Это не ты, Брант. - Меня с неожиданной легкостью стащили с постели, и я оказался в его объятиях. - Это не ты... это Он.
  - Я не помню, какой я.
  - Зато я помню тебя, Гот-бой.
  - Тогда покажи мне, Уилбер. Чтобы мне больше не было холодно.
  - Я не хочу делать тебе больно.
  - Я люблю тебя, Уилбер. Ты не можешь сделать мне больно.
  Мое тело затрепетало, когда его сильная рука медленно прошлась от затылка, по плечам, вниз по спине и осторожно скользнула в ложбинку между ягодиц. Один из пальцев пробрался за пояс и нежно погладил.
  Я смотрел в его глаза и думал, как странно, что мне не нужно задирать голову. В моих воспоминаниях и мечтах он был гораздо выше. Но если подумать, то я помнил его, еще когда он был гигантом, а я просто мальчишкой. Его глаза изучали мое лицо, словно пытаясь отыскать признаки неловкости и страха. Я прижался к нему поближе и еще сильнее откинул голову, чтобы можно было поцеловать его именно так, как мне того хотелось. Как мне было нужно.
  Уилбер поцеловал меня и мягко потрогал сомкнутые губы языком. Не закрывая глаз, я послушно открыл рот. Мне хотелось видеть, знать, кого я целую. Уилбер, тяжело навалившись, вжал меня в матрас. Я просунул руки у него под мышками и впился пальцами в кожу на спине, а он продолжал нежно целовать меня.
  Его ладонь потерла мой член, и я низко застонал. Расстегнув пуговицу и молнию, он стащил кожаные брюки с моих бедер. Его пальцы сомкнулись вокруг моей плоти, и он начал ласкать меня нежными, легкими движениями. Его прикосновения были такими теплыми. Я выгнулся, прижимаясь к его телу, предлагая себя его рукам.
  Он медленно начал спускаться вниз по моему телу. Его губы и язык влажно прошлись по шее и ключице. Мое дыхание стало глубже, когда он впился поцелуем во впадинку на моем горле. Я запустил пальцы в его волосы, но он замер, тряхнул головой и посмотрел на меня.
  - Позволь мне. Просто чувствуй, малыш.
  - Уилбер...
  Я зарылся руками в простыни, когда он втянул в рот мой сосок, осторожно задел напряженную плоть зубами, погладил языком. Большим пальцем он ласкал другой сосок. Каждое ощущение вызывало дрожь, ломая возведенные мной стены, обнажая уязвимые места, которые мне пришлось спрятать, чтобы выжить. Я застонал, но не закрыл глаз. Это должно быть реальностью. Должно быть, иначе это будет слишком жестоко.
  Что? Я резко сел, когда Уилбер глубоко втянул меня в рот. Я мог по пальцам пересчитать, сколько раз он делал мне минет. Он никогда не был от этого в восторге. Плечом он заставил меня шире раздвинуть ноги. Я подумал, что не вынесу еще больше удовольствия, тем более, что уже так давно никто не пытался сделать мне приятное. Мои стоны были только для Уилбера. Они всегда были только для Уилбера. Я... я... слишком. Слишком сильные ощущения.
  - Уилбер! Перестань... я сейчас... - Его руки сжали мои ягодицы, и он втянул меня еще глубже. Я попытался остановить его, но... Уилбер уже глотал мою сперму. Он никогда не делал этого раньше. Те несколько раз, что он брал у меня в рот, он отстранялся, чтобы посмотреть, как я кончаю. Я сидел, не двигаясь, почти без сознания от силы оргазма.
  - Я никогда не возьму того, что ты не предлагаешь, малыш; но я хочу тебя. - Все еще не совсем придя в себя, я смотрел, как Уилбер вытирает рот большим пальцем. Я нахмурился. Я обнажен, а Уилбер все еще полностью одет.
  - Брант?
  - Я хочу почувствовать тебя в себе. - Я раздвинул ноги и подтянул колени к груди.
  Бесстыдно раскинувшись перед ним на широкой кровати, я следил, как он снимает с себя пиджак и развязывает галстук, радуясь, когда он небрежно пошвырял одежду на пол. Он был полностью поглощен мной. Мне следовало бы смутиться - я лежал перед ним в такой развратной позе, а слюна Уилбера высыхала на моем уже вновь оживающем члене, но мне было все равно. После стольких лет в пустыне тело казалось таким приятно прохладным.
  Я облизнул пальцы и стал ощупывать вход в свое тело, пока он стаскивал с себя брюки.
  - Скажи, если будет больно, Гот-бой. Я не хочу причинять тебе боль.
  От крупного с грубоватой внешностью мужчины вроде него, никто не стал бы ждать такой нежности и осторожности. Я никогда не сравнивал его с клиентами, которых обслуживал. Никогда, но теперь, после Него... я знал. Уилбер больше и толще. Он вытащил мои пальцы, заменив их своими, нежно, но настойчиво разрабатывая мое тело, пока я не начал дрожать и хватать ртом воздух.
  Уилбер поднял меня на колени и развернул так, что я оседлал его бедра, прислонившись спиной к груди.
  - Скажи, что ты чувствуешь, Брант. - Я ахнул, когда он начал проникать в мое напряженное тело. О, так медленно. Уилбер начал толкаться в меня, обхватив рукой мой член.
  Тело залил жар. Руки комкали простыню, пока Уилбер входил в меня. Он пытался отыскать ту особую точку. И когда ему удалось, я содрогнулся и громко вскрикнул. Он продолжал каждым движением задевать простату.
  Впервые за тысяча девяносто пять дней я чувствовал чью-то любовь и нежность - купался в них. Уилбер крепко обнял меня, и его движения стали ускоряться. Он поцеловал мой стриженный затылок и резко ворвался в меня в последний раз. Тепло его разрядки растопило ледяную корку, которой я окружил свое сердце. Он ласкал мою плоть, пока я не кончил во второй раз, а потом я повалился лицом вперед, и слезы потекли по лицу. Я снова заплакал. Это не было истерикой, как в лимузине по дороге сюда, я словно хотел выплакаться за годы сдержанности и молчания...
  Уилбер ничего не сказал, просто обхватил меня поудобнее и нежно прижал к потному телу. Он молчал, но был рядом. Он всегда был рядом. Он молча утешал меня, как будто я снова стал худосочным подростком, который впервые пришел к нему.
  Когда я, наконец, перестал вздрагивать от рыданий, он устроил нас обоих поудобнее, притянул меня к себе, обняв, как всегда это делал. Я оказался в коконе его рук под защитой его тела. Когда-то я думал, что таким образом он просто заявляет, что я его собственность. Теперь я знал правду. Хотя он никогда мне этого не скажет. Но я не ребенок, чтобы мне так уж нужно было это услышать. Дела говорят громче слов, и он говорил мне это много лет подряд. Просто я не мог или не желал слушать. Я подтащил подушку к груди и прижался к ней мокрой щекой. Ноздри наполнил запах его лосьона после бритья. Он снова поцеловал меня в открытую шею, сильная рука обвила мою талию и легла на живот. Уилбер любил меня. Мне не нужно было, чтобы он объявлял о бессмертной любви. Я мог сделать это за нас двоих. Мне вернули сердце. Я почувствовал, как утихает боль в животе, и проникающее всюду тепло, о котором я давно забыл, возвращается в грудь. Может, если оно останется достаточно долго, жизнь вернется в мои глаза.
  
  Глава Семь: Иллюзия Свободы
  
  Свобода - вещь редкая и мимолетная.
  На одну романтическую, волшебную ночь я решил, что свободен, что теперь с Уилбером. Мой Уилбер был всем, о чем я только мог мечтать. Он добр и внимателен. Он, казалось, настроен на ту же волну, что и я.
  Он даже приготовил для меня праздничный торт. Лежа в постели в утреннем свете, я пытался вспомнить, был ли у меня когда-нибудь праздничный торт. Нет, я конечно, ел те странной формы кексы, что готовила Эмили, но никогда не получал торт, сделанный специально для меня, с моим именем на толстом слое настоящего крема и двумя красивыми цветами. Я вспомнил, как в одиночестве плакал из-за того, что все, кроме меня, получали торт и вечеринку в их честь, когда у них был особый день. А потом пришел к выводу, что у меня никогда не было праздников по случаю дня рождения, потому что я разрушил маме жизнь. Но если бы меня не было, кто бы позаботился о семье? Думаю, мы с ней в расчете, ведь так? Пара сломанных жизней за несколько счастливых, око за око... но теперь я пас. Ведь так?
  Я повернулся на бок и прижал к себе подушку Уилбера. На ней был его запах. Я глубоко вдохнул. Пахло домом. Я наконец-то был дома. Я мог жить для себя. Ведь так? Я никому ничего не должен. У меня есть деньги. У меня есть Уилбер. Я едва заметно улыбнулся. У меня есть Уилбер.
  Он хотел оставить меня одного прошлой ночью. Мои слезы всегда выводили его из душевного равновесия. Но он каким-то образом понял, что нужен мне и не грубо и спешно как когда-то. Может, с женщинами-любовницами Константин обращался уважительно, но только не со мной. Я всегда был для него лишь вещью. Он грубо использовал меня, а потом ставил обратно на полку. Он уважал меня на работе, но уважать игрушку и не думал. Когда Константин хотел снять напряжение, ему было плевать, если я был болен. Думаю, он трахал бы меня, даже если бы у меня были температура и грипп. Каждая частичка тела все равно болела, так что, какая, к черту, разница?
  Но теперь я свободен.
  Рядом с кроватью зазвонил телефон. Уилбер поцеловал меня в плечо и ласкающее погладил по затылку, прежде чем уйти сегодня на работу. Он оставил шторы раздвинутыми, так что я лежал прямо в лучах теплого утреннего солнца. С Константином я уже начал забывать, каково это - чувствовать. Я повернулся к свету, греясь. Такие праздные утра были роскошью, которой я никогда раньше не ценил. А сейчас можно немного поваляться в постели. Я закрыл глаза и зарылся в простыни.
  Раздался стук. Хмм? Дверь распахнулась.
  - Брант, тебя к телефону.
  Я потер лицо. Не знаю, насколько я был напряжен до того, как смог расслабиться. Но сейчас я был слаб как котенок.
  - Доброе утро, Рик. Это Уилбер? - Я приподнялся, простыня сползла до талии.
  - Константин на первой линии.
  Что? Вся моя томная расслабленность мгновенно испарилась. Чего он хочет? Ники не выдержал? Даже одной ночи?
  - Брант?
  - Я... - Я запаниковал.
  - Он знает, что ты здесь, и, похоже, чем-то раздражен.
  Трясущейся рукой я потянулся за трубкой. Проклятье. По крайней мере, мой голос звучит абсолютно нормально.
  - Уильямс.
  Константин говорил резко и отрывисто. Да, точно раздражен. Вот дерьмо.
  - Рабочий день начался полчаса назад, Брант.
  - Но...
  - Я же сказал тебе прошлой ночью, Брант. Я не могу отпустить тебя. Теперь ты часть Организации. Не просто организации, а МОЕЙ Организации. Ты все еще у Броудена? У тебя там есть костюм?
  Я никак не мог прийти в себя.
  - Не уверен.
  - Я попрошу водителя, чтобы остановился у пентхауса и взял что-нибудь подходящее. Переоденешься в машине. У нас в полдень встреча с "Юниверсал Конгломерат". Сегодня я прощу тебе опоздание, но вычту деньги из зарплаты. А завтра чтобы был на месте вовремя.
  Когда Константин начал говорить, опять скрутило живот. По-моему, меня сейчас стошнит.
  - Да, сэр.
  Я все еще не мог придти в себя. Я думал... подождите-ка. Я сел на край кровати и опустил голову на руки. Как Уилбер вчера сказал? "Он здесь только для того, чтобы занять место Бранта в твоей постели". Черт. Черт. Я привстал. Кармин, водитель Константина, был пунктуален... и я ему не нравился. Кармин приедет рано.
  Я чувствовал себя так, словно меня лягнула лошадь. Иллюзия свободы - это еще хуже, чем вечность в "позиции напряжения" (Позиция напряжения(так же известна как позиция подчинения), - человеческое тело ставится в такое положение, при котором вся тяжесть его приходится на одну или две мышцы. Например, человека могут заставить стоять на пятках, а затем сесть на корточки так, чтобы его бедра были параллельны земле. Это создает огромное давление на ноги, что приводит сначала к боли, а потом к отказу мышц). По крайней мере, если напряжение окажется чересчур сильным, со временем откажет сердце и ты умрешь... но это... Было бы гуманнее вырезать мне сердце и заставить смотреть, как оно перестает биться.
  Спотыкаясь, я выбрался из постели и дополз до душа. Я закончил за десять минут. Удивительно, как мало времени нужно, чтобы собраться, когда у тебя короткие волосы. Моя старая комната осталась прежней, словно меня не было не три года, а один день. О, Уилбер...
   Видимо, я все-таки поправился. Я нацепил одну из старых футболок, но брюки пришлось надеть вчерашние, кожаные. Я натянул носки, пару кроссовок и схватил здоровую черную толстовку с капюшоном.
  Рик и Майки были на кухне, когда я спустился. Мне срочно нужна была доза кофеина. Тяжелее всего для меня оказалось выносить отсутствие Гая. Он исчез. Незадолго до того, как я получил палец на подносе с завтраком. Я быстро сложил, что к чему.
  Рик подвинул ко мне чашку с кофе.
  - Мистер Броуден сказал, что ты должен позавтракать.
  - Я опаздываю на работу.
  - Я понял, - тихо отозвался Рик. - Хотя я думал, что ты ушел в отставку.
  Вот вам вежливая формулировка того, что я перестал быть шлюхой. Я сделал слишком большой глоток и обжег язык.
  - Как заметил мистер Константин, я все еще его личный помощник.
  Передо мной поставили тарелку с хлопьями. Я замер. Обычно Гай отбирал у меня пончики с пудрой и подсовывал кашу.
  - Его убили?
  Они не стали притворяться. Оба знали, о ком я говорю.
  - Возможно.
  - Из-за меня? - Я опустился на стул и посмотрел на склизкую массу.
  Майки подсунул мне несколько тостов.
  - Я так не думаю, Брант. Гай исчез, когда мы собирали долги. Мы нашли его машину. По-моему, на него наткнулась какая-то уличная банда. - Они переглянулись и больше ничего не сказали.
  - Это риск, на который мы все идем. - Рик хлопнул Майки по спине и бросил на того сердитый взгляд. Рядом с горкой тостов оказался небольшой стакан грейпфрутового сока.
  Желудок снова свело, и есть совсем не хотелось. Но ребята так старались, а Уилбер сказал им присмотреть за мной. Кроме того, я сам попросил его сделать меня своим любовником, а он всегда обращался со мной как с ребенком. Я немного пожевал, но много съесть все равно не смог, иначе весь мой завтрак оказался бы у меня на коленях.
  В комнату вошел незнакомый парень.
  Майки представил нас.
  - Это Терри. Он с нами с тех пор, как исчез Гай.
  - Лимузин ждет.
  Я посмотрел на часы. Двадцать минут. Так и знал, что Кармин это сделает. Вспомнить расписание Константина мне так и не удалось. Я не знал, когда, но я обязательно вернусь домой. Я найду способ.
  - Терри - твой телохранитель. - Добавил Рик.
  - Вы готовы, мистер Уильямс?
  Телохранитель? Константин не давал мне телохранителей. Да, в пентхаусе у меня была охрана, но вовсе не для защиты, скорее - чтобы не сбежал. Да и сам Константин постоянно был окружен людьми, а я всюду сопровождал его, поэтому мне не нужен был телохранитель. Но Уилберу хотелось, чтобы кто-то прикрывал мою спину. Мне не нравилось, когда меня опекают, но теперь, когда я лишился положения любовника босса, то мог с легкостью стать мишенью.
  Я схватил кофе. Он уже достаточно остыл, и я осушил чашку в два глотка. Мне и раньше не раз приходилось ходить на работу, только выпив кофе. Конечно, для желудка ничего хорошего, но где наша не пропадала? Прошлой ночью я так спешно собирался, что даже документы не взял. Мой сотовый тоже остался в пентхаусе, поэтому Константину и пришлось звонить на домашний. У меня даже часов с собой не было.
  - Пошли. - Я был одет как старый скейтбордист, пытающийся зацепиться за свою молодость. Хотя, по правде, я не помню, чтобы когда-то был молодым. И это очень печально.
  Я встал. Рик положил руку мне на плечо. Я поднял на него глаза.
  - Хорошо, что ты вернулся, Брант. Без тебя мистер Броуден изменился. Может, теперь он снова станет таким, как прежде. Иначе у него сердце не выдержит.
  Я постарался не показать тревоги. Моя маска теперь всегда была на мне. Никто не мог сказать, о чем я думаю, что испытываю. Самое страшное, что я мог чувствовать, как внутри все выключается. Надежда - выключено. Счастье - выключено. Нежность - выключено. Сострадание - выключено. Думаю, самым тяжелым было снова включить их, если это вообще возможно.
  Мой телохранитель добрался до двери кухни вместе со мной.
  - Приятно познакомиться, Терри. Должен сказать сразу, водитель настоящий придурок, но Кармин - придурок мистера Константина, поэтому придется играть по его правилам.
  - Мистер Уильямс. - Терри слегка улыбнулся, и я приготовился к фейерверку.
  Кармин стоял у машины и выразительно поглядывал на часы. Я пришел рано, но ему было все равно. Теперь он будет тащиться как черепаха или поедет в офис объездным путем. Этот ублюдок знал свои границы. Когда мы были одни, он наглел ровно настолько, насколько возможно, чтобы не пришлось за это отвечать.
  Кармин всегда привозил меня в пункт назначения, но приятными наши поездки не были никогда.
  Терри пошел впереди меня. На нем были аккуратный темно-синий костюм и хрустящая белая рубашка с синим галстуком с ромбовидным узором. Он больше походил на человека, который должен ехать на лимузине. Я же был одет как ребенок, собирающийся на прогулку в парк для скейтбордистов.
  Кармин не обратил на него ни малейшего внимания, просто стоял и раздражающе ухмылялся. Терри нарочито медленно подошел к водителю, стал так, чтобы перегородить ему проход и открыл для меня заднюю дверь.
  - Сэр.
  Кармин никогда не называл меня сэром. Половину времени, что я проводил с ним, он вообще никак меня не называл.
  - Спасибо, Терри. - Я скользнул на заднее сидение и нашел там все, что было необходимо для того, чтобы превратиться в высококвалифицированного помощника мистера Августуса Константина Второго. Как я уже сказал, Кармин знал свои границы. Если бы я был похож на бездомного, это была бы его вина, потому что именно ему приказали привезти мою одежду.
  Терри придержал дверь, излагая Кармину новые инструкции. Это было здорово.
  - Кармин, так? Теперь маршрут мистера Уильямса выбираю я.
  - У меня все по минутам расписано... - Кармин несколько растерялся, но быстро пришел в себя.
  - Я мистер Андерс. Я отвечаю за безопасность мистера Уильямса, поэтому вам придется следовать моим указаниям.
  - Безопасность? Мистер Константин не обеспечивал безопасностью... его.
  Терри заметил паузу.
  - Уверен, мистер Константин обратит внимание на свою оплошность, когда мы доберемся до офиса. Время идет, Кармин. Уверен, вам понравится объяснять мистеру Константину, почему до дома мистера Уильямса вы добирались двадцать минут, а обратный путь занял у вас намного дольше.
  Да, Терри мне определенно нравился. Он закрыл дверцу и подождал, пока Кармин обойдет машину. Затем шутливо погрозил пальцем и забрался на пассажирское сидение рядом с водителем.
  Надеть сшитый на заказ костюм в черно-серую полоску было все равно, что облачиться в броню. Константин был гигантом преступного мира, но и на законопослушной арене тоже играл по-крупному. Да, мы преступники, но это не значит, что мы должны одеваться так, чтобы отвечать всеобщему представлению о бандитах. Сегодня был день игры с "Юниверсал Конгломерат". Неудивительно, что он так разошелся, не обнаружив меня на месте.
  Мы добрались до офиса за шестнадцать минут. Я был одет, как молодой руководитель, но не был готов. Я был бы, наверное, рад, если бы мы поехали в объезд.
  Терри внимательно огляделся, снова перегородил дорогу Кармину, не дав подойти к задней дверце, и - опять же впервые на моей памяти - открыл мне дверь. Из лимузина вылез уже преуспевающий бизнесмен. Я нацепил на нос солнечные очки, потому что утреннее солнце играло в стеклах здания "Мода Монд Логистикс" - официального названия Организации. Может, я и начал терять то, кем был, но я знал, на кого похож. Высшим эшелонам Организации было известно, что я находка Уилбера и шлюха Константина, но остальным сотрудники "ММЛ" - нет. Для обычных работников я был крутым парнем и правой рукой Константина. Я заслужил их уважение.
  Пройдя проверку у входа, я подождал, пока осмотрят Терри. У него забрали пистолет. Чтобы он мог носить оружие в здании, нужно было получить разрешение у службы безопасности. Я мог бы попросить об этом Константина, но он потребует расплаты за услугу. И я знал, какую именно плату он захочет от меня, даже несмотря на то, что у него теперь есть Ники. Пожалуй, я все-таки чересчур хороший любовник.
  Временная секретарша вскочила со своего места, подбежала ко мне, быстро выложила, чего хотел Константин, и сбежала. Раньше он и меня так пугал. Не знаю, когда мне стало все равно, что со мной будет. Просто помню день, когда мы оба поняли, что он больше меня не пугает. Константин разошелся, потому что на юге угнали два наших грузовых судна, хотя мы со всеми договорились и кругом дали на лапу. Он разорался, а все поспешно разбежались по углам и сделали вид, что заняты делом. Я продолжал стоять и ждать, когда он успокоится. Когда он заметил, что я никак не реагирую, то начал кричать прямо мне в лицо. Я не имел никакого отношения к сделке и не собирался брать на себя вину за чужой промах. Когда он перестал плеваться, я предложил ему мятную жвачку. Он застыл. Наверное, все, кому хватило смелости остаться в офисе, застыли.
  В ту ночь мне пришлось поплатиться за свою "дерзость".
  Возможно, Константин был нежен с прошлой любовницей. Женщины такие хрупкие. В ту ночь он испытал предел моей прочности, ломая тело и рассудок. Я не просто бросил ему вызов, я сделал это на глазах у свидетелей. Он решил показать себя во всей красе.
  Рэндалу это не нравилось, но он получил приказ. Губы занемели из-за резинового кляпа. Мольбы только злили Константина, поэтому меня просто лишили всякой возможности говорить. Руки мне связали за спиной кожаным ремнем. Лодыжки - тоже, он впервые пустил в ход этот высокий кожаный ошейник. Меня поставили на колени, скрепили лодыжки и запястья, пропустив сквозь ремни черный колышек в фут длиной. Напряжение в пояснице стало невыносимым. Минут через десять Рэндал вернулся с еще одним колышком. Этот он закрепил между запястьями и ошейником, заставив меня выгнуться. Ноги и спина болели, но если я пытался выпрямиться, то затягивал ошейник и начинал задыхаться. Я почти не осознавал, что Рэндал все еще в комнате и что ему здесь не нравится. Настоящие садисты не так часто встречаются.
  Я пытался дышать. В ногах и руках начались судороги. Тело покрылось холодным потом. В довершение всего Рэндал получил еще один приказ. Когда он, позвякивая застежками ремней, подошел ко мне, я попытался побороть панику. Если бы я запаниковал, то погиб бы. Просто расплющил бы себе гортань. Рэндал связал мне бедра и закрепил еще один колышек, который удерживал мои ноги широко раздвинутыми. Вдобавок ко всему унижению, любимую игрушку Константина смазали и засунули глубоко в меня. А потом Рэндал ушел, оставив меня мучиться от боли.
  Я почти терял сознание, когда наконец появился Константин.
  В тот момент мне уже было все равно, умру я или буду жить. Нужно было только расслабить ноги, и я задохнулся бы. Смерть казалась очень заманчивой. Сердце нещадно стучало в ушах. Смерть была очень заманчивой.
  А потом все перевернулось с ног на голову. Ремни сняли, но у меня начались судороги. Мир затопило болью. Я знал, что ОН говорит со мной, но за туманом боли не понимал ни слова. В тот день мой внутренний свет померк. Я ослушался хозяина, и мне показали, что это нехорошо.
  Константин никогда не оставлял шрамов на моем теле. Но те, что были в душе, оказались достаточно глубоки. Даже после всего этого он вытащил из меня свою резиновую игрушку и оттрахал. У меня не было сил даже на то, чтобы кричать. Ему было все равно - с таким же успехом он мог трахать труп. Это был урок, который было необходимо получить и необходимо запомнить. И он преподал его самым жутким способом, чтобы ему никогда не пришлось повторять.
  Неудивительно, что мои глаза потускнели.
  Я тряхнул головой, отгоняя воспоминание. Теперь я снова с Уилбером. В груди потеплело. Я с Уилбером. Я открыл верхний ящик стола, вытащил файл "Цицерон" и зашел в его кабинет.
  - О, вот ты где. Опоздал, а выглядишь усталым. Броуден не давал тебе заснуть? - Сегодня он был само очарование. Я нацепил на лицо улыбку.
  - Вот файл по Цицерону. Через полчаса вам нужно быть готовым к встрече с... - Я положил папку на стол и открыл органайзер.
  - Я задал тебе вопрос, Брант.
  - Да, сэр. С "Кросвелл Индастрис". Дело в...
  - Он тебя измотал? - Я посмотрел на него. Его глаза хищно светились. Видимо, его ночь с Ники не измотала.
  - Да, сэр.
  - Тебе понравилось? - Он, словно ученый, изучал мои реакции, или скорее, словно ребенок, тыкал палкой сбитое умирающее животное у дороги.
  - Да, сэр.
  - Почему так официально? - Константин встал. - Нам с тобой ни к чему формальности.
  Он дотронулся до меня. Положил ладонь мне на грудь, встал сзади и начал сквозь рубашку тереть правый сосок, скользнув рукой мне под пиджак. Вторая пробралась под жилет и легла мне на живот, а потом заползла под пояс брюк.
  - Вы не должны больше этого делать. - Я пожал плечом, и от этого движения его рука выскользнула из-за моего пояса.
  Константин поцеловал меня в затылок. Я отстранился и сделал шаг назад.
  - У вас теперь есть Ники.
  - У меня здесь лидер выставки. А он всего лишь щенок.
  Константин нарочито медленно прислонился к столу и скрестил ноги.
  - Прошлой ночью я мечтал, чтобы подо мной был ты.
  - Насчет встречи... - Я не собирался хватать наживку.
  - Я хочу тебя, Брант. - Его зеленые глаза потемнели.
  - Нет.
  - Нет? - В его голосе слышался смех.
  Я захлопнул органайзер.
  - Вы приняли мою замену. Я не шлюха.
  - Ты шлюха Броудена.
  - Я его любовник.
  - Уверен? Может, это просто из оперы "никто не играет с моими игрушками"? - в голосе Константина слышались опасные нотки.
  - Я не ваша игрушка.
  - Но был ею.
  - Нет.
  Одно незаметное движение, и я оказался распластанным по столу. Я перекатился и приземлился на колени у его кресла. Он запустил руку в волосы у меня на затылке и заставил подняться, притиснув к себе.
  - Что, если скажу, что хочу продлить наше соглашение?
  - Нет. - Я смотрел прямо перед собой. - С меня хватит.
  - С тебя хватит, когда я так скажу. Отсоси мне.
  - Нет.
  - Похоже, других слов ты не знаешь, Брант.
  - Похоже, вы не понимаете значения этого слова. - Он заехал кулаком мне по затылку, но отпустил. От силы удара я полетел на пол.
  - Дерзость, Брант. Вижу, Уилбер очень сильно на тебя влияет, даже сейчас. Просто помни свое место. Я вполне могу напомнить, если начнешь забываться. - Он сел в кресло, и я услышал, как он щелкает зажигалкой.
  Я поднялся на ноги. В голове гудело, ладони ныли. Я наклонился и поднял органайзер с пола.
  - Эта жалкая курица оказалась лучшим, что они смогли найти. Я собирался позволить тебе хотя бы двухнедельный медовый месяц, но дело не ждет. - Зеленые глаза скользнули по мне, и я понял, что он знает, что я нарочно прячу от него свои мысли. Когда я принадлежал ему, это было недопустимо. Но это было тогда. Он выдохнул кольцо дыма, но не мне в лицо. Он не нуждался в таких мелких демонстрациях силы. Константин мог сломать жизнь любому, ему ни к чему выдыхать дым тебе в лицо.
  - Ты имущество моей Организации, Брант. Если мне придется отказаться от других твоих талантов, чтобы пользоваться твоими мозгами, пусть. Однако, тебе придется передать свой опыт другому. Будешь обучать Ники без отрыва от работы.
  - То есть?
  - Твои рабочие часы здесь я сократил. С восьми до двух ты в офисе, а с двух до пяти тебе придется заниматься Ники.
  - Что?
  - Я хочу, чтобы мой песик научил щеночка трюкам.
  У меня закружилась голова. Интересно, как далеко он может зайти. У меня было ощущение, что я скоро это выясню.
  - Если я буду доволен Ники, то оставлю тебя в покое. Я привык, что все достается мне без усилий. Ники - просто уличный сопляк. Если он должен тебя заменить, тебе придется его усовершенствовать. На три часа каждый день ты будешь брать его под крылышко и показывать, что мне нравится.
  - Вы... вы хотите, чтобы я тренировал этого мальчика.
  - Он не ты, Брант. У него есть потенциал, из него вышла бы неплохая игрушка, но у него нет твоих мозгов. Его долг - пять лет. Он отработал уже три недели. Его энтузиазм прошлой ночью был вызван благодарностью за то, что его вытащили из борделя. Натаскаешь его, и он выплатит долг меньше, чем за два года - если я оставлю его себе, конечно. Потом он сможет найти себе "сладкого папочку". Он довольно симпатичный.
  - Вы хотите, чтобы я научил этого мальчика быть вашей шлюхой?
  - Доказано, что лучшие учителя получаются из тех, кто прошел тем же путем. Благодаря тебе у Ники будет будущее, потому что, если бы Броуден не спас его, ему пришлось бы обслуживать по двадцать клиентов за ночь и так каждую ночь все пять лет. Мальчики так долго не выдерживают, особенно если должны такую сумму. Думай о Николасе как о младшем брате.
  Мне было плевать, даже если он меня ударит, я просто не мог больше скрывать отвращение.
  - Ты больной ублюдок.
  Он встал и сжал мое лицо.
  - Я никогда и не утверждал обратное, Брант. Научи Николаса моим вкусам, и я буду держать руки при себе. Я, конечно, хотел бы, чтобы со временем он занял место твоего помощника или хотя бы курьера, если на другое не сгодится. Мне нравятся наши "перерывы на обед". Я хотел бы продолжить традицию - с тобой или с Николасом - не суть важно.
  Он поцеловал меня в лоб и отпустил.
  - Прежде чем отправимся на встречу, принеси мне список биржевых котировок "ЮК".
  Вот так вот. Константин изложил свой план и все. Я направился к себе.
  - О, и Брант. Твой человек может носить оружие, но я нахожу крайне оскорбительным то, что Броуден послал его без моего разрешения.
  - Его беспокоила моя безопасность.
  - Он думает, я не могу защитить свое имущество?
  - Я больше не ваше имущество.
  - Туше.
  Я вышел из кабинета. Терри стоял у двери. Я дал парням из службы безопасности знать, что он получил зеленый свет. Двенадцать восхитительных часов я упивался тем, какой может быть свобода. Я был вне досягаемости Константина. Я был дураком. Дико стучало в затылке.
  Зазвонил телефон, я вытащил его из кармана. Сообщение... от Уилбера. Не знал, что он такой продвинутый.
  /Ты в порядке?/ Никаких сокращений или ошибок.
  /У меня все отлично. Буду дома в шесть. Люблю тебя, У./
  /Я тоже люблю тебя, ГБ./ Я всхлипнул. Электронные признания в любви. Во мне будто что-то сломалось. Внутренний стержень треснул. Я сел за стол, и слезы потекли по лицу. Я думал, что у меня есть свобода, но это оказалось лишь иллюзией.
  Но у меня все еще есть любовь.
  Любовь Уилбера. Я сделал глубокий вдох и вытер глаза и щеки. Несмотря на все, чем мне приходилось заниматься, он ждал меня. Ждал меня все это время, хотя я думал, что остался один. Нет, мои чувства вовсе не отключились. Тепло в груди ясно утверждало обратное. Уилбер не хотел, чтобы я защищал его. Ему не нужна была моя защита, но есть тот, кому она нужна. Ники. Николас. Константин - ублюдок, но он меньшее из двух зол. Я вспомнил отчаяние в глазах Николаса, когда он терся о мое тело. Нет, я никогда не бывал в борделе, но если мне удастся помочь этому ребенку туда не вернуться, да будет так.
  Я вытащил визитку портного Константина. Думать о нем как о младшем брате, да? Похоже, Константин знает о моем "комплексе мученика". Я договорился, что небольшая армия налетит на Николаса в три. Шаг первый. Полностью измени свое отражение. Если ты не узнаешь себя в зеркале, можно притвориться, что все это происходит не с тобой. Я все запер и как раз отключал лэптоп, когда дверь в кабинет Константина открылась. Если нужно научить Николаса быть любовником богатого мужчины, хорошо. Если это поможет ему в жизни, я это сделаю. Почему? Потому что так поступают братья.
  Я вышел из кабинета вслед за Константином, который готовился посеять хаос в рядах финансовой аристократии. Терри следовал за мной, как знак любви и заботы Уилбера. Я крепко стиснул мобильный. Я получил его признание. И какую-никакую, но свободу, в конце концов.
  
  
Глава Восемь: Господин
  
  Толпа, собравшаяся в квартире, замерла, когда на пол упало тело. Теперь я слышал лишь стук крови и гудение кондиционера. Второй раз в жизни я ударил человека. Первый раз был во время приступа паники, когда я бросился на Уилбера, и кончилось все сломанным запястьем. Но сейчас я впервые ударил кого-то намеренно. Воспользовался ростом и силой и заехал человеку по лицу.
  Меня затошнило.
  Ники лежал на спине и смотрел на меня. Его наглость, толкнувшая меня на это, испарилась. В глазах читался страх.
  В руке пульсировала боль. Желудок будто скручивался спиралью. Все зашло так далеко, потому что я это допустил. Нужно было снова взять контроль над ситуацией в свои руки и спасти нас обоих. Я решил направить душевную боль во что-то, чем можно воспользоваться.
  - Вон! - Мой голос был резким и звенел от гнева.
  Стилист, портные и даже личный охранник Ники - знак внимания Константина - поспешно ретировались. Ники попытался встать. Я шагнул к нему, и он съежился, инстинктивно прикрыв голову руками.
  Черт.
  - В позицию.
  Ники продолжал лежать на полу, сжавшись в комок.
  - В ПОЗИЦИЮ!
  Он встал на колени и выгнулся, став в излюбленную позу Константина. Плохо. Не пойдет. Это нам не поможет.
  - Выпрями спину. Ты не собака. Голову вверх. Подбородок опусти. Вот так. Ладони на бедра. Раздвинь колени. Шире. Стой так.
  Я стоял и смотрел на дрожащего мальчика. Ники знал, что выиграл джек-пот. Я прямо-таки видел, как в его голове крутятся колесики. Он был сообразительным мальчиком. Его сообразительность помогла ему выжить в борделе. В этом ужасном месте. Но сообразительность ничего не значила в реальности Константина. Ники думал, что мир у него в кармане. Вот только он не понимал, что карман этот принадлежит вовсе не ему.... Пока не понимал.
  У Константина не было ни терпения, ни желания тренировать нового любовника. Константин был эгоистом, а плюс ко всему еще и убийцей. Если Ники не сможет доставлять ему удовольствие, как того хотелось Константину, малышу Ники еще повезет, если он вернется в бордель. А если нет, то он просто исчезнет, и я снова вернусь к старым обязанностям.
  Я смотрел, как мальчик пытается удержать позицию, в которую я его поставил. Я знал, что делаю. Знал, во что превращаюсь. Спасаю свою шею за счет другого. Уилбер был для меня несбыточной мечтой. Мечтой, на исполнение которой я и не надеялся. Теперь, когда он стал моим... я понял, что готов на все, лишь бы удержать его. Хорошее или плохое.
  Я закрыл глаза. До этого момента стоило мне проявить сочувствие, и Ники встречал его с презрением или даже отвращением. Два часа впустую. Все, чего мы достигли - это приличная стрижка и обмеры для новой одежды. Остался всего один час, чтобы научить этого панка хоть каким-то манерам до прихода Константина. Мы не добились практически ничего.
  А Константин не мыслит такими категориями как ничто.
  - Мне...
  - Не разговаривай, пока к тебе не обращаются.
  - Но...
  Я отвесил ему пощечину. Я злился на нас обоих.
  - Какую часть словосочетания "не разговаривай" ты не понимаешь?
  - Мне нужно в туалет. - Теперь его голос стал вкрадчивым. Еще немного - и это тоже станет действовать мне на нервы.
  - Терпи. - Я обошел его кругом, просунул ногу между его задом и лодыжками и встал. Он напрягся.
  - В идеале я должен чувствовать тебя от голени и до талии. - Я взял его за плечи и потянул на себя, заставив выпрямить спину. Протянув руку вперед, я сжал его подбородок и прижал его голову к своему поясу, затем заставил опустить подбородок. Я знал, что мышцы ноют от напряжения уже через несколько минут в таком положении. Я ненавидел эту позицию и знал, что Ники тоже ее возненавидит.
  - Не двигайся. Так ты должен встречать мистера Константина, когда он приходит. Оставайся в этой позе, пока он не позволит тебе встать.
  - Пожалуйста, мистер Уильямс, мне нужно в туалет.
  Я нацепил на лицо маску для клиентов, глаза мои стали бледно-серыми. Если кто-то отвечал на мое сочувствие, я и дальше обращался с ним соответственно. Если этот кто-то начинал огрызаться и плевать хотел на мои усилия, как Ники, я всегда держал для таких наготове свою маску. Она действовала безотказно... до тех пор, пока не появился Ники. Теперь мне пришлось прибегнуть к жестокости. Я холодно заметил:
  - Каждое слово - это еще тридцать секунд в позиции. Ты должен простоять четыре минуты, Николас. Четыре минуты, и можешь идти в туалет. Хочешь сказать что-нибудь?
  Ответом мне было тяжелое дыхание. В этом положении всегда болела шея. Сразу после ухода Константина меня приходилось обкладывать компрессами с ног до головы. Один раз он вернулся за кейсом и, возможно, надеялся получить что-нибудь еще, но от меня несло мазью. После того случая я и получил высокий ошейник, больше похожий на гипсовый воротник, чем на что-то еще. Я посмотрел на часы. Прошло три минуты. Я чувствовал, как мышцы Ники начинают подрагивать.
  Он был просто сопляком, который не знал, как мимолетно его везение, если он не сможет научиться утонченности. Сегодняшний день потрачен впустую. Я осмотрел апартаменты, которые дал ему Константин. Не пентхаус, но и не захудалая квартирка. Так сказать, первый этаж - первая ступень. Если Ники сможет стать лучше, то поднимется на несколько этажей. Я сразу получил пентхаус. Я знал, что делаю, и чертовски быстро понял, что нужно Константину. Хотя гордиться тут нечем.
  - Хороший мальчик. Можешь идти. В туалет - и сразу обратно.
  Он застонал и наклонился вперед, оперевшись на руки. Затем поднялся. Я закрыл глаза. Если я хочу это сделать, нужно идти до конца.
  - Поблагодари меня, Николас.
  - А?
  - В позицию.
  Он вдруг затараторил, не смотря на меня.
  - Я не понимаю, о чем вы...
  - Я твой Господин. Я дал тебе разрешение сделать то, чего тебе хотелось. Поблагодари меня.
  - Спасибо...
  - Мистер Уильямс.
  - Спасибо, мистер Уильямс.
  - Иди.
  Ники чуть не бегом бросился из гостиной. Я подождал, пока дверь ванной закроется, и упал в кресло. Меня все еще тошнило. Я наклонился и опустил голову.
  Сосредоточься, дыши. Возможно, Ники и способен выдержать полчаса такой тренировки, но я был выжат как лимон. Это для меня слишком. Руки дрожали. Я ударил его. Я ударил кого-то, потому что разозлился. Я слышал, как он вышел из ванной, но все еще не мог прийти в себя. Просто эмоциональная развалина. Я думал, что свободен, но оказалось, что только на время. Я думал, что никому не нужен, но узнал, что меня любят, что меня любили все эти ужасные три года. А сейчас я понял, что могу быть настоящим ублюдком. Глаза защипало от слез. Думай о нем как о младшем брате. Я не хотел, чтобы кто-то следовал моим путем.
  Но если я не смогу этого сделать, Николас вернется в бордель, которого, как заметили Уилбер и Константин, мне удалось избежать. Я думал, что в ловушке, но если бывает хуже, мне не хотелось, чтобы Николас возвращался к этому. Я чувствовал на себе его взгляд, но не мог обуздать эмоции или мысли. Я прижал ладони к вискам. Это и есть то, что называют кризисом веры? Нужно выбрать одно из двух зол, и я должен научить мальчика, как при этом выжить. Что, черт возьми, я делаю?
  - Все слышали о Золушке. Даже в борделе знают о тебе. Самая Престижная Шлюха. - В его голосе опять слышались наглые нотки. Он увидел своего Господина в таком состоянии, и это позволило ему надеяться, что он сможет мной манипулировать. Как сказал Константин, Николас - просто уличный сопляк, и если дать ему возможность, он попытается сесть мне на шею. Я только что потерял все, чего добился, когда ударил его. Проклятье.
  Только не показывать. Не показывать этого. Я овладел собой и спрятал все под маской для клиентов. Сморгнув слезы, я выпрямился и посмотрел на него. Мое лицо ничего не отражало, но внутри я был в ужасе.
  - Золушка?
  - Ты перешагнул через все эти сборы долгов и сразу попал к Большому Боссу. Наверное, у тебя талант, раз он взял тебя к себе. Ты никогда не был в борделе. Ты не знаешь, что это такое. Я видел твою квартиру. Высоко взлетели, мистер Уильямс. Ты ни черта не знаешь о грязи здесь, внизу. Не знаешь, каково это, когда тебя насилуют.
  - Я знаю, каково это, Николас.
  - Не называй меня так. Они называли меня так перед тем, как накачать какой-то дрянью и превратить в дырку для траха. Я даже не помню половину из того, что со мной делали, но помню боль и унижение, которые почувствовал, когда очнулся в луже собственной крови и спермы. Не смей смотреть на меня свысока. Тебе просто повезло, благодаря смазливой мордашке.
  - В самом деле? - Мы оба замерли, услышав голос Константина.
  - В позицию. - Прошептал я. Он просто в ужасе смотрел на Константина. - В позицию!
  Мне пришлось толкнуть его, чтобы он вышел из ступора. Он упал на колени. Попытка выглядела жалкой. Все его тело тряслось. Я догадался, что прошлой ночью Константин был с ним не слишком нежным.
  - Брант, я ждал хоть какого-то прогресса.
  Я шагнул за спину Ники и поправил осанку, крепко прижав его к себе. Он продолжал дрожать.
  - Неприемлемо. Брант, будь так любезен, покажи нашему малышу Николасу, что такое грация.
  У меня внутри все сжалось. Твою мать. Хотя это звучало как просьба, я прекрасно знал, что это значит. отказ не принимается. Я встал лицом к Ники и принял такую же позу.
  Я слышал, как Константин подходит ко мне сзади. Он шагнул ко мне и проверил позицию. Я касался его от голени до талии, в то время, как он прижимался ко мне от ягодиц и до затылка. Константин дотронулся рукой до моего лица и взял за подбородок.
  - Посмотри сюда, Николас. - Голос Константина был нежным, и уже одно это вселяло ужас. Он был вне себя от бешенства.
  Наполненные слезами карие глаза посмотрели на него.
  - Золушка? Да? Красота мимолетна, малыш Николас. Брант тяжело трудился, чтобы стать тем, кто он есть. Да, ему немного повезло, он получил покровителя, который научил его всему. Его мистер Броуден понял, что Брант не просто проститутка. Но у Бранта к его красоте имеются еще и мозги. Он не просто игрушка для развлечений. Он то, к чему ты должен стремиться. Он идеал. Вершина пирамиды. Ты провел три недели в борделе. Думаешь, сможешь продержаться пять лет?
  - Нет, Господин.
  Меня легко похлопали по лицу.
  - Вот и отлично, по крайней мере, какой-то прогресс. Вставай, Брант. - Константин сделал шаг назад и остановился за спиной Ники. - Тебе нужно поработать над позицией, Николас.
  Я смотрел, как Ники сглотнул, слегка приподнялся и расправил плечи.
  - Уже лучше. Не идеал, но попытка неплохая.
  - Брант, ну, как идут дела?
  Взгляд Ники метнулся ко мне. В глазах появилось умоляющее выражение. Но от вранья всем будет только хуже. Я покачал головой.
  - Почти никак. Ему нужно изменить свое отношение.
  - Стой тут. - Константин сел в кресло и поднял руку. Я подошел и налил ему виски с тоником. Когда я протянул ему стакан, он жестом попросил меня остаться. Он смотрел на Ники, пока тот пытался держать позицию. - Может, мне нанять профессионала?
  Вопрос напугал меня.
  - Думаю, мы пришли к взаимопониманию.
  - То есть?
  - Как вы сказали, сэр, Николасу нужно поработать над позицией. Думаю, он понимает, что то, что он сейчас здесь, не значит, что он здесь задержится, если не сумеет стать лучше.
  - Он сможет занять твое место?
  Я нахмурился.
  - Думаю, он даже школу не закончил.
  - Я не об этом, Брант. Такой блестящий ум, как у тебя, редко встречается. Броудену повезло, что он смог найти тебя, и ему хватило мозгов развить твой потенциал. Но я очень сомневаюсь, что мне повезет так же.
  - Николас, похоже...
  - Сейчас меня не интересует его интеллект, Брант. Он сможет быть моим любовником?
  Я смотрел, как мальчишка задрожал. Двадцать клиентов за ночь или один психопат с садистскими наклонностями на пару часов? Или есть лучшая альтернатива?
  - Думаю, вам стоит спросить об этом Николаса.
  - Но я спросил тебя.
  - Вы подгоните его под себя. Сломаете. Не думаю, что ему хватит сил это пережить.
  - Хватит. - Мы оба повернулись к Ники. - Я не вернусь в бордель. Я смогу быть вашим любовником.
  - Будешь тренировать его, Брант? Чем лучше он подготовлен, тем больше у него шансов пережить это.
  - А у меня есть выбор?
  - Судьба Николаса в твоих руках.
  Я стиснул кулаки.
  - Я никогда не говорил тебе, что ты бессердечный ублюдок?
  - Говорил. Я ценю твою откровенность, Брант.
  Он отвел взгляд от меня и посмотрел на мальчика на полу.
  - Брант все заслужил. А тебе еще очень далеко до каких-либо привилегий, Николас. Что-то будет не так, и я тебя уничтожу. Понятно?
  - Да, Господин.
  - И еще одно, никогда больше не разговаривай с Брантом таким тоном. Красота ничего не стоит. Если бы мне нужна была просто шлюха, я бы мог выбрать любого. Покровитель Бранта, мистер Броуден, выбрал тебя из всех. Он увидел в тебе что-то от Бранта. В тебе есть потенциал. Я жду прогресса. У тебя три месяца, Брант. Три месяца, чтобы подготовить его для меня. Если он не сможет или не захочет, то вернется в бордель. Если ты провалишься, то вернешься ко мне. Я выпустил тебя из постели, потому что Николас должен тебя заменить.
  Обе его игрушки уставились на него.
  - Поэтому спрашиваю еще раз. Мне нанять профессионала?
  Я чувствовал замешательство Николаса. Нанять профессионального тренера для шлюхи? Только если хочешь полностью уничтожить его. Я знал, что это такое. Когда мне было пятнадцать, я провел час с одной из них. Мне этого более, чем хватило, чтобы поумнеть и всегда слушаться Уилбера. Она знала все болевые точки и могла вызвать дикую боль, чем и пользовалась, пока я не делал то, что она приказывает. За один час я запомнил, где мое место в этой новой реальности. Я даже не смог сам выйти из комнаты. Уилберу пришлось нести меня. Сейчас, пятнадцать лет спустя, я все так же знал свое место.
  - Я смогу.
  - Твоих рук дело? - На челюсти Николаса расплывался желто-голубой синяк. - Руку не повредил?
  Я покачал головой.
  - Хорошо. Поблагодари Бранта за его работу, Николас.
  Вся наглость испарилась. Ники уже понял, что Константин не из тех, с кем можно пререкаться безнаказанно.
  - Спасибо за урок, мистер Уильямс.
  - Ты показал Николасу, как мне нравится целоваться? - В его голосу появились опасные нотки. Я посмотрел на него. Константин жадно разглядывал Николаса.
  - Мы только начали, сэр.
  - Покажи сейчас.
  - Я не...
  - Покажи, Брант. Мне почему-то кажется, что он быстро учится на чужом примере.
  - Сэр, я...
  - Сделай это и ступай домой. Я вызвал за тобой машину. Мистер Броуден прислал водителя.
  Я замер в нерешительности.
  - Брант, разозлишь меня, и с моим гневом придется справляться не только тебе. - В комнате стояла тишина, только лед в стакане позвякивал.
  - Николас, встань. - Я не мог смотреть на Константина. Я был в бешенстве. И в ужасе. Странный коктейль из эмоций, от которого ныло в животе. Хотя на лице это никак не отражалось, я все еще держал себя в руках.
  Ники доставал мне до плеч. Я протянул руку и поднял его подбородок.
  - Подчинение, Николас. Абсолютное смирение. Меньшего я не приемлю. - Я наклонился, поцеловал его в висок и прошептал.
  - Закрой глаза и расслабься. Он узнает, если ты хоть что-то скрываешь.
  Я поцеловал его веки. Он пошатнулся. Я довольно долго имел дело с Константином, чтобы знать его вкусы. Он обожал ласкать мою шею. Я скользнул рукой выше и положил ее Николасу на затылок, заставив его встать на носочки. Он ахнул, и я смог засунуть язык глубже ему в рот. Его руки легли на мои плечи. Я прервал поцелуй.
  - Подчинение. Опусти руки.
  Звон льда, Константин сделал глоток. Я сжал шею Ники. Он ойкнул от боли. Я запустил язык обратно в его рот. Он поднял руку. Я перехватил ее своей и завел ему за спину. Теперь ему пришлось выгнуться. Он застонал и попытаться вырваться. Ники не понимал, что такое подчинение. Я просунул ногу между его бедрами. Мы оба были лишь игрушками для секса. И сейчас оба были возбуждены и ненавидели каждую секунду происходящего.
  - Довольно!
  Я отпрянул от теплого тела. Внутри все скручивалось и кипело. Очередной приступ боли в животе. Ники тяжело дышал, из уголка его губ стекала тонкая струйка крови. Страх, который появился в глазах, когда я его ударил, вернулся. Боже.
  - Николаса нужно научить подчиняться. Это я смогу и сам, Брант. Хорошая работа. - Зеленые глаза смотрели на его новую мышку. - В позицию.
  Мои колени едва не подогнулись. Я увидел, как он усмехнулся. Заметил.
  - Рабочий день начинается в 8.30, Брант. Не опаздывай.
  - Да, сэр.
  И я выбежал из квартиры. Я бежал и кричал. Ну, то есть, мне очень хотелось это сделать. Я кивнул ему, развернулся и вышел из комнаты. Охрана вызвала мне лифт. Я не стал заморачиваться на благодарности. Просто запрыгнул в кабину и нажал кнопку "вниз". Я подождал, пока закроются двери, и прижал ладонь к животу, боль заставила меня упасть на колени, я протянул руку и оперся на стену, прямо под панелью управления. Хотелось выругаться. Мне стало бы лучше, если бы я мог. Лифт остановился. Черт. Желудок снова пронзило болью. Я не смог бы встать, даже если бы захотел. Просто тяжело дышал ртом и пытался переждать приступ. Вошли четверо. Я даже не посмотрел на них.
  - Вам плохо?
  Я просто покачал головой. Очередная вспышка боли согнула меня пополам. Нужно съездить к врачу. Обычные лекарства больше не помогали.
  - Похоже, придется переходить в плану B.
  Что? Я попытался подняться на колени, но почувствовал укол в шею. Какого черта... я завалился на бок и уставился на четверых мужчин в темных костюмах.
  - Видимо, сегодня ваш счастливый день, мистер Уильямс. Вам наверняка хочется излить душу.
  Перед глазами все поплыло. Костюмы присели рядом со мной и сложились словно отражения в кривых зеркалах. Я попытался отодвинуться и ударился головой о стену. Чья-то тень легла на панель и нажала номер этажа. Лифт остановился.
  - Выходим. - Двое мужчин подхватили меня под руки и вытащили из лифта. Прямо у двери стояла больничная каталка. Меня свалили на нее и пристегнули. Я помню только вспышки света, пока меня катили по коридору. А потом... блаженная пустота. Головная боль от того, как мне пришлось обойтись с Ники, боль в животе - все исчезло. Наконец-то, покой.
  
  Глава Девять: Непроторенной тропой
  
  Реальность лениво кружила вокруг меня, легко касаясь, будто укачивая. Движение машины. Приглушенные голоса. Яркий свет, от которого даже сквозь веки резало глаза. К тому времени, как я пришел в себя, я уже понял, что по уши в дерьме. Я был пристегнут к носилкам, как пациент психушки. Тыльная сторона ладони ныла от капельницы. Что произошло? Боль в желудке убивала... лифт. Люди в лифте что-то мне вкололи, и теперь я здесь. Это больница? Нет. Меня похитили. Я был слишком слаб, даже чтобы проверить ремни, которые обхватывали грудь и бедра. Мысли были какие-то расплывчатые. Губы занемели, а в рот словно набили ваты. Я застонал и заморгал, пытаясь оглядеться.
  - Спящая красавица очнулась. - Послышался металлический щелчок. Рация?
  Я уставился в потолок. Нет, не потолок. Надо мной висели балки. Значит, я не в больнице. Люди, которые напали на меня, кто они? Организация конкурентов? Кому хватило ума бросить вызов Константину, когда он на вершине власти? И зачем им я? Может, они не знают, что я оказался на обочине. Мой Уилбер - лишь мелкая рыбешка в структуре, созданной Константином. А я простой секретарь.
  Такое ощущение, словно мысли плавают в растаявшем желе. Меня тошнило. Уилбер. Он будет меня искать.
  Бледно-голубые занавески, окружавшие кровать, раздвинули, и я увидел три костюма из магазина готовой одежды. У главного была стрижка ежиком как у гангстеров пятидесятых. Тот, что стоял слева, пытался косить под Крокета из "Полиции Майами" , а справа - походил на бухгалтера. Боже, это копы. Потом я заметил у всех троих наушники. Я ошибся. Это федералы.
  - С возвращением... Назовите ваше имя.
  Я не собирался ничего говорить, но услышал, как отвечаю:
  - Брант Эллис Уильямс.
  - Какие-нибудь прозвища?
  - Золушка. - Я слышал, как скрипит ручка по бумаге. Зачем я с ними разговариваю? Я не имел прямого отношения к тому, чем занимается Константин на "темной стороне", но много знал. Слишком много. Именно поэтому Константин никогда меня не отпустит. Я попытался заслонить рукой глаза. Свет был слишком ярким.
  - Вы что-то мне вкололи.
  - Мы спасли вам жизнь, мистер Уильямс. Четыре язвы в желудке. Останься они без внимания, и у вас были бы серьезные проблемы. Чем бы вы ни занимались, это идет вразрез с вашими моральными устоями.
  Я слабо подергал ремни на запястьях.
  - Я хочу домой.
  - А где ваш дом, мистер Уильямс?
  - У Уилбера.
  Послышался шелест бумаги:
  - Уилбер Кассиус Броуден. Незначительный игрок. Это он взял на работу Уильямса, когда ему было двадцать пять. Был арестован за драку, но сейчас на нем ничего.
  - Нет...
  - Нет? Броуден - важный игрок?
  - Уилбер не брал меня на работу. Я предложил себя ему, чтобы спасти сестер. - Заткнись. Заткнись! Почему я не могу заткнуться? Я замотал головой. Уилбер. Где Уилбер - там мой дом. Он поможет мне снова почувствовать себя в безопасности и согреться.
  У моего уха раздался вкрадчивый голос:
  - Вы снимались в порно для Уилбера.
  Я открыл глаза и увидел, что надо мной нависает двойник Дона Джонсона.
  - Да.
  - Сколько тебе было лет на первой записи, Золушка? - Он протянул руку и погладил меня по волосам.
  - Четырнадцать. - Я отдернул голову и отвернулся.
  Главный агент выругался. Они похитили меня и вкололи "сыворотку правды". Я не хотел отвечать на их вопросы, но не мог остановиться. Я устал и хотел пить. Кровать слегка качнулась - агент встал. Занавеску задернули.
  Я закрыл глаза. Не знаю, сколько прошло времени. Ничего. В животе ныло, но это ничто по сравнению с той болью, что была раньше. Давно нужно было сходить к врачу, но я боялся. Николас сказал, что все шлюхи в борделях слышали о Золушке, а я... я боялся даже собственной тени. То, чего хотел Константин, я выполнял незамедлительно. Если же что-то было нужно мне самому, я начинал тянуть время. Я жил завтрашним днем, все откладывая на потом. Завтра было необходимо мне, чтобы точно знать, что утром я проснусь. Я совершенно не надеялся вернуться к Уилберу и плюнул на боль, с которой приходилось жить, потому что.... потому что... эта боль была моей. Она напоминала мне, что я все еще жив. Но, оказывается, пентотал натрия и себе самому лгать тоже не позволяет.
  Занавеска зашелестела, и допрос начался. Хороший коп. Плохой коп. Бедняжка Брант, над которым все издевались, наверное, должен был хвататься за каждого, кто находит для него доброе слово. Я спрятал усмешку. Уилбер верил мне. Константин не терпел рядом с собой дураков, и, пусть и не по собственному желанию, но я был его личным помощником. Я мог быть холодным и жестким, если это необходимо, хотя это дорого мне обходилось. Федералы же пытались сделать из меня жертву.
  - Броуден нам не нужен. Наша цель - Августус Константин Второй. Мистер Уильямс, Константин заставлял вас сниматься в порно?
  - Нет.
  - Как давно вы с Августусом Константином?
  - Вам нравится быть его любовником? Вы знаете, что у него есть жена и дети? Вы никогда не сможете стать для него чем-то большим. Вы ведь мужчина неглупый. Знаете, что Константин - бисексуал. Он никогда не будет принадлежать только вам.
  - Я не его любовник.
  - Кто же вы тогда?
  - Я просто его личный помощник.
  - Он купил вам пентхаус.
  - Для собственного же удобства.
  - Но в графе "владелец" числится ваше имя.
  - Просто он любит, когда все под рукой.
  - Например, вы. Его любовник.
  По-моему, я начал смеяться. Где-то на середине допроса я вдруг начал хохотать и не мог остановиться.
  - Что смешного, Уильямс?
  - Вы думаете, что я его любовник.
  - А кто вы ему, по-вашему?
  - Тот, кого можно трахать и кому можно причинять боль. Я не хочу больше с вами разговаривать. Уходите.
  - Вы можете помочь нам прижать Константина.
  - Я не хочу с вами разговаривать. Уходите!
  - Вы сможете расквитаться с ним за все, что он с вами сделал.
  - С Константином нельзя расквитаться. С ним нельзя играть. Вам не победить. В выигрыше всегда он.
  - Вы неправы. Константин - просто человек. Он не бог. Он использует страх, чтобы контролировать тех, кто его окружает. Нужно лишь, чтобы кто-то один выступил против него, и все последуют его примеру. Вы поможете нам. Мы поможем вам. Мы получим Константина, а вы попадете в нашу программу защиты свидетелей. Вам больше не придется быть шлюхой. Вам никто не сможет сделать больно. Ваша жизнь полностью изменится.
  - Вы лжете.
  - Почему вы так думаете, Уильямс?
  - Я шлюха. И поэтому я здесь. Только поэтому. - Я почувствовал, что из глаз потекли слезы. - Я был рожден для этого.
  - Это какой-то бред, - раздалось слева. Я просто зажмурился и отвернулся от бритоголового в дешевом костюме. Ну и что, что бред; это правда, я больше ни на что не годен.
  - Заткнись, Коннерс.
  На мою ладонь осторожно легла рука.
  - Вы еще молоды, Уильямс. Вам всего тридцать. Еще не поздно начать все заново. Вы можете уехать туда, где никто не знает, что с вами сделали. Может, вам даже начнут нравиться девушки. Если вы начали работать на Организацию в четырнадцать, то у вас просто не было возможности узнать... вы можете жениться, завести детей.
  Я не мог вырвать руку, потому что был пристегнут. Я открыл глаза.
  - Притворяться нельзя. Когда притворяешься, становится только хуже.
  - Мы ничего от него не добьемся. Боже, он же абсолютно чокнутый.
  - Я сказал, заткнись, Коннерс. Пойди прогуляйся.
  - Вы не можете оставаться наедине с...
  - Иди. Выпей кофе, что ли. Сделай себе перерыв.
  Агент дождался, пока Коннерс выйдет из импровизированной палаты и вытер подушечкой пальца уголок моего глаза. Не знал, что опять плачу. Его голос вдруг стал нежным и вкрадчивым.
  - Посмотри на себя, Сухарик. Посмотри, что эти люди с тобой сделали.
  Сухарик? О, Эмили. Что ж, это все объясняет. Живот опять скрутило.
  - Да, Сухарик. Твоя сестра рассказала нам, что с тобой сделали Уилбер и Константин. Что они делали с тобой, еще когда ты был ребенком. Четырнадцать лет, черт возьми, эти люди больные. В штабе нас заставили посмотреть твое видео, Уильямс. Они должны заплатить за то, что сотворили с ребенком, которым ты был когда-то. - Тихий, низкий шепот проникал прямо в сердце. - Ты спас сестер, Сухарик. Спас их от ужасной участи. Судя по тому, что делали с тобой в тот первый раз... такая жизнь сломала бы их. Ты предложил свое тело, чтобы защитить их, потому что они были слишком маленькими, чтобы защититься сами. А теперь их очередь тебя спасать. Позволь им спасти себя, Сухарик. Позволь сестрам показать тебе, как они ценят твою жертву.
  К горлу подступила тошнота. Я вздрогнул и подавил гримасу.
  - Сухарик, даже твое тело говорит, что от них нужно бежать. Ты ничего не должен Константину. Ты даже не обязан быть ему преданным Тебя заставили заниматься проституцией. Ты сам сказал, что был просто секс-рабом этого садиста, рабом, который, по счастливой случайности, умеет работать с бумажками. Он таскал тебя в свой офис просто для того, чтобы трахать, когда захочет, да?
  - Да. - Я не мог не отвечать.
  - Ты не должен там оставаться. Помоги нам прижать его.
  - Нет. - Я покачал головой.
  - Посмотри, что он с тобой сделал. Ты кашлял кровью, Уильямс.
  - Оставьте меня в покое.
  - Люди вокруг Константина исчезают. Слишком многие просто пропадают, если он злится.
  Гай. Никто не знал, куда он делся. Он просто исчез. Костюм говорил о Гае. Если он сбежал, то почему оставил деньги? Константин знал, что Гай - мой телохранитель и друг. Он знал, что это внезапное таинственное исчезновение испугает меня. И он был прав. Один палец на подносе для завтрака - и я смирился. В то время я не знал, чей он. Больше всего меня пугала мысль, что палец - Уилбера. Но от того, что он оказался Гая, легче не стало. Константину нельзя бросать вызов. Никогда. Он находит все твои слабые места и без колебаний давит на них. Он делает это так, что повторять ему не приходится. Его методы очень эффективны.
  Живот пронзило болью, сердце, казалось, охвачено огнем. Я попытался свернуться калачиком - обхватить колени, - но был слишком туго пристегнут, кончилось тем, что я просто начал изо всех сил дергать ремни и кричать от боли. Слава богу, теперь мне уже не нужно было слушать его вопросы. Где-то глубоко внутри я понимал, что хватаюсь за боль, чтобы пережить день. Это плохо, да. Но она помогала мне чувствовать себя живым. Наверное, Константину все-таки удалось превратить меня в идеального работника.
  
  Я отказался помочь федералам выдвинуть обвинения против Августуса Константина Второго. И они бросили меня на растерзание акулам. Стоило судье узнать, что я просто богатая проститутка, и возможность выхода под залог стала невозможностью. Они якобы не хотели рисковать побегом. Это было просто смешно. Если бы я собирался сбежать, я сделал бы это много лет назад. Может, они думают, что теперь, когда у Константина новая игрушка, про старую просто забудут. Я же ждал пули в лоб. Должники Организации есть везде. А одна единственная пуля обойдется тебе в полгода выплаты займа.
  Я не ожидал, что Константин явится на слушание, и он не явился. Мой суд не стал сенсацией даже для местных СМИ. В мире организованной преступности я был никем. Поразило меня то, что Константин прислал свою команду адвокатов. Я мог лишь предполагать, что это миссис Константин повлияла на его решение. Те несколько раз, что мы встречались, она очень хорошо ко мне относилась. Я даже получал рождественские подарки от нее и детей.
  Мне дали полтора года за препятствие следствию. О похищении федералами не было ни слова, как и о наркотиках, которыми они пытались вырвать у меня признание или заставить сдать Константина. С какой стали мне было что-то говорить? Больше половины контрактов подписывал я сам. Может, Константин и убивал людей, но и я не лучше. Я тоже убивал - бумагой и чернилами. Я помогал Константину поддерживать в других страх. По-моему, приговор был более чем справедлив.
  Удар молотка ознаменовал конец одной ужасной жизни. И теперь я отправлюсь не в бордель, а в место куда более страшное. Часы пробили полночь, и под конвоем Золушку уводят с бала. На моем лице была маска для клиентов, а на мне - полосатый костюм за пять тысяч долларов. Скользкий бухгалтер до мозга костей - в рубашке за пятьсот баксов, галстуке - за двести и изготовленных на заказ итальянских туфлях. Присяжным было чертовски сложно сочувствовать тому, кто зарабатывал на чужом несчастье. Откуда им было знать, что и на своем собственном я тоже заработал.
  Папа, Эмили, Сара, Таня и Эрис были в зале, когда вынесли приговор. Эмили расплакалась, когда на меня надевали наручники. Она бросилась ко мне и обняла.
  - Я не хотела этого, Сухарик. Я хотела вытащить тебя. Хотела, чтобы ты вернулся домой.
  - Никогда больше так не делай. Они тебя убьют. - Прошептал я, высвободившись из ее объятий. - Пусть мои жертвы не будут напрасны.
  Папа оттащил ее, прежде чем до нее добрались судебные приставы. Я слышал, как она плачет. Таня и Эрис смотрели на меня, и я видел в их глазах растерянность и боль. Они совсем меня не знали. Пока они подрастали, я работал лежа на спине. Наверное, было бы лучше позволить им думать, что еще ребенком я сбежал из дома. Они могли возненавидеть меня, или им было бы просто плевать на брата, который так легко ушел из их жизни. Но Эмили и папа рассказали им правду. Тому, кто сказал, что "правда делает тебя свободным", никогда не приходилось смотреть в полные слез голубые глаза маленьких девочек, которые не понимали, что теперь должны чувствовать. Их брат продал свою задницу, чтобы у них была крыша над головой, чтобы послать их в хорошие школы. Эрис открыла было рот, чтобы что-то сказать, но я отвернулся. Мне не хотелось, чтобы моими последними воспоминаниями о сестрах были эти полные слез глаза. Я ведь все это начал, чтобы им не пришлось чувствовать себя несчастными.
  Я не оглядывался, когда меня выводили из зала суда. Я не мог оглянуться, потому что не хотел еще раз убедиться, что Уилбер так и не пришел на слушание. В ожидании суда я просидел в камере шесть недель, и единственной, кто приходил ко мне, кроме адвокатов, была Лоретта. Адвокаты упоминали, что федералы запретили семье навещать меня, думая, что вынужденное одиночество сможет сломать меня. Но и для моего запутавшегося сердца, и для души, оно стало настоящим лечебным бальзамом. Один раз я спросил Лоретту, знает ли Уилбер, что со мной. Она просто прижала ладонь к толстому звуконепроницаемому стеклу и кивнула. Да, знает.
  Просто ему все равно.
  Душевная боль была еще хуже, чем резь в животе. Мне дали лекарства, прописанные врачом, поэтому я просто глотал таблетки, в одиночестве сидел в камере и ждал суда. Такое безразличие давалось мне все легче. Не думаю, что федералы собирались все время держать меня в изоляции. Поначалу они попытались заставить меня выдать Константина, посадив в обычную камеру. Слух о том, что пресловутая "Золушка" за решеткой и Хозяин ни разу ее не навестил, быстро разошелся по тюрьме. Мой статус упал, и меня можно было брать тепленьким. Ну, вернее - это они так думали. Я давно решил, что больше никому не позволю себя изнасиловать.
  Когда я стал работать на Уилбера, он заставил меня учиться стрелять. Константин нанял для меня инструктора по боевым искусствам после того, как я получил по лицу во время командировки в Сингапур. Рэндал научил меня пользоваться ножом, просто потому что "я слишком хорошенький, чтобы не уметь защищаться". Я помнил все, чему научился у Константина, и теперь мне нужно было лишь дать отпор, чтобы все запомнили, что со мной связываться не стоит. Урок необходимо преподать один единственный раз. Какой урок? Я не шлюха. Если бы меня поймали, это было бы покушением на убийство. После того случая меня и перевели в изолятор - якобы для моей безопасности.
  Одиночество дает время задуматься о жизни. О выборе, который ты сделал. О поступках, о которых жалеешь. Наконец, обо всех ужасах, безумных планах и жестокости. Я ни о чем не жалел. Как можно? Я стал шлюхой, чтобы спасти от этой участи сестер. Благодаря этому теперь у меня была замечательная племянница. Муж Эмили Роджер даже как-то пытался познакомить меня со своим братом. Наверное, это был его способ извиниться. Зря трудился. В тот день он говорил правду.
  После разговора с Уилбером Сара взяла себя в руки и принялась за учебу. Она справлялась довольно хорошо и уже в следующем семестре получила частичную стипендию. Когда я приехал домой на Пасху, она встречала меня с огромным двухфутовым шоколадным кроликом и распахнутыми объятиями. Было так здорово, когда она меня обняла. Я был рад видеть их всех. С тех пор Сара стала раз в неделю писать мне сообщения, чтобы пожаловаться на уроки или рассказать про парня, который ей нравится.
  Таня получила полную стипендию и собиралась копить деньги на машину. Эрис играла за школьную баскетбольную команду. Она очень вытянулась и теперь была почти такого же роста, как я. Думаю, наш дед был очень высоким. Мама не хранила его фотографий, и теперь я знал, почему. Мы с дедом сломали ей жизнь.
  А еще тут был отец. Он казался таким старым, маленьким и расстроенным, когда смотрел на меня. Шестнадцать лет назад я поступил правильно. И теперь я тоже поступал правильно, по крайней мере - если это зависело от меня. Мне не о чем жалеть.
  Я не мог сдать Константина. Мне слишком часто приходилось подчищать хвосты, и я знал, что он практически неприкасаем. Козлом отпущения все равно стал бы кто-нибудь помельче. Если они держали рты на замке, то выходили из тюрьмы очень богатыми людьми. А пока они сидели, наши люди присматривали за их семьями. Если кто-то начинал болтать... что ж, продолжалось это недолго.
  Константин мог быть настоящим ублюдком, но если ты принадлежал Семье, с тобой обращались по-человечески. Вообще-то я думал, что он прикажет убрать меня до суда. Я знал слишком много, и все это можно было использовать против него. Я был уверен, что все Главы Районов будут требовать, чтобы он сделал это. Я был устаревшей моделью. Кроме того, он говорил, что я часть ЕГО Организации, а никто не уходит от него и не указывает ему, что делать.
  - Мистер Уильямс! - Я поднял глаза и увидел, что у двери камеры рядом с охранником стоит мой адвокат.
  - Мы подаем дело на пересмотр. Были обнаружены результаты токсикологической экспертизы, которые таинственным образом пропали шесть недель назад, они явно показывают наличие высокого уровня пентотала натрия в вашей крови. Это нарушение гражданских прав. Залог приняли. Вы свободны.
  Я стоял и смотрел на него. Что?
  - Мистер Уильямс?
  Я шесть недель провел в камере. Я был признан виновным, сегодня же меня должны были перевести в тюрьму штата... а теперь я свободен?
  - Мистер Константин прислал машину, чтобы отвезти вас домой.
  Не в силах понять, о чем говорит адвокат, я нахмурился.
  - У меня нет дома. Я продал пентхаус...
  - К мистеру Броудену.
  - Я не поеду туда. - Я покачал головой. Из всего случившегося больнее всего для меня оказался тот факт, что Уилбер не потрудился придти на слушание или хотя бы раз навестить меня.
  - Мистер Броуден будет рад вас видеть. Его только вчера выписали из больницы, но....
  Моя маска для клиентов разлетелась на осколки.
  - ЧТО? Из больницы?
  Адвокат непонимающе посмотрел на меня.
  - Шесть недель назад у мистера Броудена случился сердечный приступ. Он три недели провел в коме. А когда пришел в себя и его состояние стабилизировалось, ему пришлось перенести четыре операции. Вам должны были сообщить.
  Кома? Уилбер чуть не умер, и никто мне не сказал?
  - Нет... я впервые об этом слышу.
  - Он звал вас, мистер Уильямс.
  А я оставил его одного. О, боже. Я оставил его - любовь всей моей жизни. Все это время я пытался вырвать его из своего сердца, не зная, что его собственное не выдержало.
  - Вытащите меня отсюда!
  Понадобилось несколько часов. Я готовился к восемнадцати месяцам ада, но эти два часа оказались для меня настоящей пыткой. Живот опять скрутило. Сегодня я ничего не ел, а язва всегда обостряется на пустой желудок. Тюремные врачи сообщили мне радостное известие. Боли в желудке начались из-за того, что я регулярно пил обезболивающее. Слизистая воспалилась. Поэтому федералы оказались отчасти правы. Язву я заработал именно благодаря Константину. А стресс лишь усугубил положение. Да, стрессов в данный момент в моей жизни было предостаточно.
  Я не знал, что Уилбер в больнице. А знает ли он, что я в тюрьме? Нет, раз звал меня. Он, наверное, не мог понять, где я, когда так ему нужен. Проклятье. Я никак не мог выбраться из гребаного здания суда. Кругом требовалась моя подпись. Подпишитесь тут. Подпишитесь там. Я схватил конверт из манильской бумаги и сбежал по ступенькам, остановившись, когда заметил черный седан, припаркованный у обочины. Прямо у знака "парковаться запрещено" стоял Рэндал и курил. Увидев меня, он выпрямился и распахнул заднюю дверцу.
  - Мистер Уильямс.
  - Перестань, Рэнди. - Я скользнул на сидение.
  - Рад видеть тебя на свободе, Брант.
  - Спасибо. Отвези меня домой. Пожалуйста. - Он захлопнул за мной дверцу. Я вскрыл конверт и вытащил свои вещи. Денег в бумажнике, конечно, не осталось, но мои кредитные карточки и другие документы были на месте. Я вытащил сотовый, но батарея давно села. Я все еще шарил в конверте, когда почувствовал, как машина прямо посреди дороги развернулась на 180 градусов и понеслась в противоположном направлении.
  - Прости, Рэнди. Я имел в виду дом мистера Броудена.
  Я поймал его взгляд в зеркале.
  - Мистер Константин приказал привезти тебя в офис, Брант.
  Разделительная перегородка поднялась, прежде чем я успел до нее добраться. Черт. Я проверил ручки. Заблокированы. Твою мать. Я зарычал и со всей силы шарахнул кулаком по перегородке. Она задребезжала, но ответа не последовало.
  Мне надоело быть Престижной Шлюхой. В тюрьме я выколол одному парню глаз за то, что он посмел ко мне прикоснуться. Может, Золушка и покинула бал, но я не собирался возвращаться обратно на коврик у очага, чтобы со мной и дальше обращались как с грязью под ногами. Меня зовут Брант Эллис Уильямс. Никто не сделает из этого имени синоним к слову "шлюха". Больше никто. Я откинулся на кожаном сидении и стал рассматривать здания, проплывающие за окном. Больше никто.
  
  
Глава Десять: Без оков
  
  Праведный гнев. Я слышал это выражение и раньше, но думал, что это - просто фигура речи, которую используют, чтобы оправдать какой-нибудь постыдный поступок. Теперь я знал, что это не просто слова. Да как он смеет? Константин - он же знает. Знает, что я люблю Уилбера. Может, я и был его любовником, но никогда не любил. Мне не нужно было говорить об этом вслух, он и так знал. Черт возьми, я ведь ясно дал ему это понять.
  Дерьмо! Меня снова накрыла волна ярости.
  Никто не сказал мне, что Уилбер в коме - даже Лоретта. Может, она не знала? Нет, конечно, знала. Уилбер управлял этим Районом. Уилбер, собственно, и был Районом. Все они подчинялся Константину. А значит, Константин снова меня поимел.
  Он все еще в больнице? Нет, адвокат сказал, что его выписали. Уилбер дома, и он спрашивал обо мне. Он ждал меня.
  А на пути снова возник Константин.
  У здания "Мода Монд Логистикс" седан ждали Лукас и Энтони. Я нахмурился. Зачем посылать личную охрану встречать машину? Что-то происходит. Я не сдал его в суде, и теперь он собирается убедиться, что я не смогу сделать это и теперь? Но зачем ему делать это здесь? Если он собирался меня убить, было бы проще сделать это в тюрьме, да и выглядело бы убедительнее. То, что я смог отбиться от одного, не значит, что я справился бы с несколькими. Я прищурил глаза. Единственное объяснение, которое приходило в голову - Константин просто не хотел, чтобы мое хорошенькое личико уродовали парни со стороны. Он предпочитал все делать сам.
  Лукас открыл дверцу. Энтони жестом попросил меня выйти, встав так, чтобы мне некуда было бежать. Опять же, если бы я и хотел сбежать, то сделал бы это задолго до того, как услышал об Августусе Константине Втором. Моя жизнь и до встречи с Большим Боссом была не сахар. Уилбер был ублюдком. Я не мог это отрицать. Когда я был ребенком, одно его появление заставляло меня трястись. И он оставался таким же ублюдком и Хозяином моего благополучия, пока я не вырос и не стал достаточно сильным, чтобы самому о себе заботиться. Хотелось бы мне сказать, что это произошло, когда я был подростком, но, на самом деле, мне было почти двадцать шесть, когда я смог встать на ноги. Уилбер очень давно показал мне, что он силен, и что эту силу он может использовать против меня, если это необходимо, чтобы защитить меня, если потребуется, и чтобы любить меня. Что он и делал. Любил меня.
  Уилбер. Кассиус. Броуден.
  Да, я оказался достаточно смел, чтобы прийти к нему, стать легендарной Золушкой мира шлюх и проституток, но если бы не он, я бы не выжил. Золушка - такое глупое прозвище и в то же время такой желанный титул. Цель всех амбициозных и отчаянных - найти сильного и имеющего связи патрона, который бы вытащил твою несчастную задницу из борделя. Быть Золушкой Константина - вовсе не предел мечтаний. Но что, черт возьми, я в этом понимаю? Я был точной копией Николаса, пока Уилбер не заставил меня измениться. Я был обычным проблемным подростком, идущим по пути в никуда - скорее всего, пунктом назначения стали бы местная свалка или кладбище. Но Уилбер увидел во мне большее. Он поставил целью освободить запертый во мне потенциал. Он заставил меня подняться на ноги, когда мне хотелось упасть на колени. Он закалил мой характер, чтобы я мог выстоять перед кем-то вроде Константина. Уилбер сделал меня сильным. И самое важное - он заставил меня увидеть свою силу. Это был его мне подарок. Он открыл мне глаза, чтобы я мог сам встать на ноги.
  И теперь он лежит в постели. Один. Во власти своих врагов, а где я? Где я, когда так ему нужен? Снова у Константина.
  Почувствовав, что закипаю, я бросился в вестибюль, оставив Лукаса и Энтони позади. Я просто пронесся мимо пункта службы безопасности. Они ничего не сказали - нет, не из-за решительного выражения на моем лице и не из-за быстрого шага. В службе безопасности прекрасно знали, что я правая рука их Бога.
  В голове словно мантра крутилось: "Константин получает все, что захочет".
  Я шарахнул по кнопке лифта, но тут Лукас нагнал меня и показал на отдельный лифт справа от остальных. Что, черт возьми, происходит? Этот лифт едет прямо в кабинет Константина. Мало кто обладает привилегией им пользоваться. Я не мог больше выносить это напряжение.
  - Что происходит?
  - Мы не можем обсуждать это, мистер Уильямс.
  Дерьмо. Я точно получу пулю промеж глаз.
  Лукас осторожно - а когда я не двинулся с места, уже не так осторожно - подтолкнул меня к кабине лифта. Споткнувшись, я влетел в кабину, и двери закрылись. Я остался один. Лифт начал ускоряться, и я почувствовал, как внутри что-то обрывается - такое знакомое ощущение. Единственной остановкой личного лифта Константина был верхний этаж, поэтому вопроса, куда я еду, не возникало. Хотя мне никогда не доводилось пользоваться им раньше, в кабинете Константина я несколько раз видел людей, которые не проходили мимо моего стола. Как они выходили, я тоже не видел, и, насколько мне было известно, их никто больше не видел и не слышал.
  Мысли перескакивали с одного на другое. Мне нужно к Уилберу, но, что если Константин хочет, чтобы я умер? Я нахмурился. ЕСЛИ бы он хотел этого, он мог убить меня еще в тюрьме. Он не знал, сдам ли я его. Но, как он любил упоминать, я был не из Семьи, и в его постели оказался вынужденно. По сути, я ничем не обязан ни ему, ни его Организации. Убить меня, когда меня перевели из отдельной камеры, было бы проще простого.
  Я смотрел, как загораются этажи, пока лифт поднимался выше и выше. Мысли все продолжали скакать.
  Первая ночь в тюрьме оказалась именно такой, как я ожидал... и в то же время нет. Я ждал, что меня попытаются трахнуть. Мое чувство собственного достоинства деформировалось от смены хозяев. То, что Уилбер построил заново, Константин пытался уничтожить. Уже через три месяца с Константином я стал избегать зеркал, я почти забыл, как выгляжу. Я был высоким и стройным. Мои глаза - безжизненными, а маска для клиентов не выдавала никаких эмоций. Мой терминаторский вид сводил на нет ту невинность, которая когда-то привлекла Константина.
  Однако внутри все трепетало. Внутри я все еще оставался впечатлительным четырнадцатилетним мальчишкой, плачущим на плече Уилбера после того, как отсняли мою первую запись - так сказать, мое посвящение в таинство выплаты долгов.
  Ужас той ночи смешался с воспоминаниями о дыхании Уилбера, колышущем мои волосы, и вибрацией его груди, пока он говорил что-то утешающее - то, что мне так нужно было услышать, хотя сейчас я не мог вспомнить ни слова. Как заметили федералы, просмотрев мой незаконный DVD, это Уилбер лишил меня девственности. Уилбер был для меня первым во многом, но, по большей части - это было что-то хорошее. Я улыбнулся. Если это - худшее, что могло со мной случиться, то мне нечего бояться. Уилбер ничего не брал у меня силой; я сам предлагал ему все. Я был глупым сопляком, который думал, что знает, во что ввязывается. Я вошел в логово льва и подставил ему горло. Меня не подобрали на улице, я сам сделал выбор.
  Вот и все.
  Я выбрал путь шлюхи, чтобы спасти от этого сестер, чтобы защитить тех, кого любил.
  В ту ночь в мою камеру подсадили новенького, девятнадцатилетнего мальчишку - такие быстро превращались в подстилки для других заключенных. Его напускная храбрость никого не провела бы. От него пахло страхом. Я не обратил на него внимания и отправился спать на верхнюю полку. Только спустя четыре дня один из заключенных набрался смелости - или получил приказ - сделать это. Трахнуть меня. Самым страшным было ожидание. Но теперь оно закончилось.
  Видимо, этот парень с татуировкой в виде змеи на лице хотел перепихнуться перед завтраком. Он заехал хуком мне в лицо и притиснул к металлическим прутьям камеры. Если бы к нему подоспела помощь, его "друзья" могли бы прижать меня к решетке, и моему сопротивлению пришел бы конец. Мой ответный удар был быстрым и сильным, точь-в-точь как меня учили. Он казался таким ошеломленным, когда я ударил его кулаком в грудь, заставив пошатнуться, и добил ударом ноги с разворота в голову. Я был достаточно высоким, чтобы попасть прямо по татуировке на лице. Уверен, что слышал треск костей, когда моя нога коснулась его скулы. Он грудой повалился на пол
  Я не стал обманывать себя, что все кончилось, и был прав. Змееликий вскочил, зажав в руке что-то острое и желтое. Я увернулся, так что острие пронеслось мимо, и вмазал локтем ему в висок, одновременно ногой сломав ему скулу и челюсть. Другой рукой я вывернул ему запястье с такой силой, что он выронил свое оружие - это желтое оказалось заточенной зубной щеткой. Обезоружив его, я отбросил мужчину на цементный пол.
  Но он не сдался, попытавшись оттуда дотянуться до меня ногой. У него не было абсолютно никакой подготовки, поэтому я с легкостью уклонился и подобрал щетку. А потом он кинулся на меня, расставив руки, словно футболист-полузащитник, и рыча от ярости... но рык перешел в крик, стоило мне вернуть ему его самодельное оружие.
  Я уже стоял в очереди за завтраком, когда он начал кричать.
  Помню, как он упал на колени, схватившись за желтую ручку зубной щетки, торчащую из его глаза... или оттуда, где когда-то был глаз. Уилбер сделал что-то подобное во время сбора долгов. Странно, но сейчас это не казалось таким ужасным.
  За исключением криков Змееликого в столовой стояла абсолютная тишина. Я думал, что драка продлилась достаточно долго, чтобы натравить на нас тюремную охрану, но никто не успел даже начать улюлюкать или смеяться над нами. Змееликий напал на меня, и я поставил его на место. Я оказался не просто смазливым личиком. Конец истории. В ту ночь мой сосед Блоухард попытался предложить мне себя в обмен на защиту. Это показалось мне просто смешным. Я столкнул его со своей койки и расхохотался как сумасшедший. Хотя скорее все-таки из-за того, что я тогда чувствовал, а не из-за его предложения. Ошибка с Николасом кое-чему меня научила. Я запомнил урок. Теперь я не мог дать слабину. Слишком многое поставлено на карту.
  Обвинения в нападении мне так и не предъявили, хотя я был уверен, что кто-то узнал, что это был я, потому что меня перевели в изолятор. Позже я слышал, что Блоухард стал в тюрьме главной соской.
  
  Звонок останавливающегося лифта вырвал меня из размышлений, и двери разъехались, являя всю Семью в сборе. Каждый Глава Округа, кроме того, кого мне так отчаянно хотелось видеть, находился в кабинете Константина - они выстроились буквой V, начиная от стола, за которым сидел сам Константин, и до лифта. В их лицах читалось: "Игрушка. Шлюха".
  Что происходит?
  Я шагнул вперед и слегка кивнул Константину - именно так, как ему нравилось. Все собравшиеся выглядели безупречно. Я же, напротив, казалось, только вылез из постели, встрепанный и помятый. Из-за язвы я похудел, поэтому одежда свисала с меня как с вешалки. Мне очень нужно было постричься, и еще больше - побриться. Сейчас я совсем не походил на красавчика, постоянно маячившего за спиной Константина.
  Константин встал из-за стола и остановился в самом конце буквы V, изящно показывая, кто именно хозяин в этом зале - центр вращения Организации. Константин прекрасно знал, как срежиссировать сцену так, чтобы она выглядела эффектно. Сомневаюсь, что я единственный, кто это заметил. Однако, пожалуй, я единственный в этом зале, кто знал, как легко ему удавалось манипулировать людьми, так что они оказывались там, где ему было нужно, даже не понимая, что их туда поставили. Благодаря этому, сейчас я оказался лицом к лицу с Главой Организации. Я сохранял маску.
  - Джентльмены, вы слышали мое мнение по этому вопросу. Единственное, что пока требует рассмотрения - это тот факт, что мистер Уильямс смог заслужить то положение, которое занимает - в буквальном смысле этого слова. Он выплатил долг семьи. Он работал под руководством мистера Броудена, к величайшему расстройству племянника мистера Жиарбальди. Сейчас неважно, как именно он начал работать на меня, хотя он показал себя умным, надежным и очень преданным помощником.
  Константин намеренно повернулся ко мне спиной. Если Главы Районов не поняли намека с буквой V, то только идиоты могли не заметить этого шага. Константин только что показал им, что доверяет мне - что уверен, что я всегда прикрою тылы. Бывшей подстилке доверяют больше, чем многим членам Семьи. Из-за него я только что приобрел еще больше врагов, и Константин не мог этого не знать. Удерживая на лице маску, я бесстрастно посмотрел на пятерых мужчин, находившихся в кабинете. Не было Уилбера, но этого следовало ожидать, учитывая, как он болен.
  Я почувствовал на себе их молчаливые оценивающие взгляды и ответил на них таким же. Я точно знал, что у Уилбера были проблемы с каждым из них, когда я стал консультантом по займам.
  Шлюхи не получают повышений.
  Константин же продолжал затягивать на моей шее петлю. Я понятия не имел, что он собирается сделать, но было такое ощущение, словно он пытается забить свое предложение всем в глотку.
  - Преданность в наши дни, джентльмены, редкое и дорогое качество. Я ценю преданность как золото или даже больше. Преданность мистера Уильямса проверили в суде, и он доказал, что достоин.
  Константин медленно прошелся перед Главами Районов, останавливаясь перед каждым, встречаясь с ними холодным взглядом зеленых кошачьих глаз.
  - Каждого из вас когда-то подвергли проверке. Мистер Броуден был верным слугой Организации, но у него нет сына, хотя есть тот, кто близок ему и отвечает тем же требованиям.
  Константин изящно крутанулся на каблуках, снова оказавшись в конце буквы V, так что Главы Районов выстроились слева и справа от него.
  - Поэтому мистер Уильямс стоит сейчас перед вами, готовый к итоговой проверке.
  Я напрягся. Итоговая проверка? Что, черт побери, тут происходит? Чего хочет Константин?
  Он шагнул вперед, сжал мой затылок и потянул на себя, так что я уперся в его грудь.
  - Ты любишь Броудена, Брант? - прошептал он. Я попытался вырваться. Хватка Константина стала крепче.
  - Отвечай, Брант.
  - Да. И вам это известно.
  - Броуден отошел от дел. Его Район достанется тому, кто первый заявит на него права. Здесь собрались волки. Они пришли сегодня сюда, чтобы заставить меня принять решение. Они хотят поделить его между собой. Но что бы ни случилось, там будет хаос и бойня. Так что перед тобой встает другой вопрос: "Сможешь ли ты защитить Броудена сейчас, когда он слаб?". Это критический момент, Брант. Сможешь ли ты занять его место? Сможешь ли отстоять то, что он создал? У него есть враги. Я попросил о перемирии ненадолго, но оно заканчивается сегодня. Ты сможешь стать преемником Броудена? Или ты просто его игрушка для траха?
  Константин отпустил меня и подал какой-то жест за моей спиной.
  - Сейчас. Пора показать всем, из чего вы сделаны, мистер Уильямс. Для Организации важна принадлежность Семье. Она означает, что мы все одной крови. Нас связывает кровь.
  Я услышал возню и крики, потом такой звук, словно кого-то втащили в зал за моей спиной.
  Хорошо, что мне удавалось все еще сохранять маску. Черт. Я повернулся и увидел, что Лукас и Энтони втащили в кабинет мужчину.
  Я не знал, кто это, но его руки были связаны за спиной, а на голову ему натянули черную наволочку. Его крики и стоны звучали глухо, поэтому я мог лишь предположить, что ему заткнули рот кляпом. Его одежда была изорвана, все тело - в синяках и подсохшей крови. Видимо, он затянул с выплатой долга.
  - Кровь объединяет нас как братьев, мистер Уильямс.
  Я почувствовал, как внутри все похолодело. Засосало под ложечкой. В желудке снова началось жжение. Преемник Уилбера. Я убью этого человека, и защищу Уилбера и всех, кто на него работает. Лоретту и сотрудников конторы. Лет пять назад, еще стоя за спиной Уилбера, я видел, что такое захват территории. С пути сметали всех. Если Глава Района совершил ошибку, никто не думал о таком понятии как "гарантия занятости". Я посмотрел в зеленые кошачьи глаза Константина. Он усмехнулся. Чтоб его.
   - Как Николас?
  - С ним больше работы, чем я думал, но вы ведь были лучшим, мистер Уильямс. Его обучение все еще в ваших руках.
  Я сделал глубокий вдох.
  - Позовите его.
  Позади нас послышались возмущенные голоса.
  - Объяснитесь, мистер Уильямс.
  - Вы ведь знаете - я предпочитаю убивать одним выстрелом двух зайцев.
  Константин вскинул тонкую бровь.
  - Верно, это вам удается лучше всего. - Несмотря на двусмысленность его фразы, мне в самом деле очень хорошо удавалось выполнять несколько задач сразу.
  - Лукас, приведи Николаса. Придется его подержать, он немного смущается.
  Все возражения стихли, стояло ему поднять руку.
  Энтони сорвал с наволочку с головы мужчину. Он был сильно избит. Все лицо в сине-черных кровоподтеках, глаз заплыл, но я узнал его. Мистер Дуллет. Первый мой клиент, который подписал страховой полис. Он был до ужаса напуган. Нормальный глаз впился в меня и еще сильнее расширился от страха.
  Парадная дверь кабинета распахнулась, и Лукас втащил Николаса. Разглядев всех, кто находился в комнате, Ники замер. По крайней мере, мальчишке хватало ума молчать. Лукас подтащил Николаса к мистеру Дуллету.
  - Мистер Уильямс.
  Я обернулся к Константину. Он протянул мне Магнум - игрушку 38 калибра.
  - Докажите, что вы достойны места в Семье.
  Я взял револьвер, наклонился и прошептал Константину:
  - Я не испытываю к тебе ненависти, Гас. Я вообще ничего к тебе не чувствую.
  Я не лгал. В тот момент я не чувствовал абсолютно ничего. Все внутри неприятно заледенело.
  Я сделал шаг к Дуллету и сел перед ним на корточки.
  - Помните меня, мистер Дуллет? - Он кивнул. Его губы распухли. Из уголков сочилась кровь. - Я ведь говорил вам, что случится, если вы не сможете выплатить долг? Вы успели хотя бы застраховаться для семьи?
  Он кивнул и начал плакать, бормоча что-то сквозь кляп. Константин, должно быть, подал какой-то знак за моей спиной. Кляп вытащили.
  - Спасибо... спасибо... моя жена...
  - Я говорил вам, что больше никогда не желаю вас видеть. - Револьвер оттягивал руку точно кусок свинца.
  - С ними все в порядке. Спасибо, мистер Уильямс. Я пытался, но просто не смог...
  Его голос оборвался, и я стал членом Организации.
  Николас замер, как кролик перед лисицей. Его глаза широко распахнулись, уставясь на то, что было мистером Дуллетом, отцом Ричарда, Джейкоба и Кларисы. Я повернулся к Николасу. Он поднял взгляд с трупа на меня и отпрянул, наткнувшись на Лукаса. Я протянул руку, поймал его затылок и заставил поднять голову. Его зрачки расширились от страха. Он только что стал свидетелем убийства.
  - Хрустальная туфелька теперь в твоих руках, Николас. Вместе мы можем сделать так, чтобы она подошла... или ты можешь присоединиться к мистеру Дуллету.
  - Пожалуйста...
  - Сейчас или никогда, Николас. Больше никаких демонстраций характера, никаких манипуляций. Ты знаешь, чего от тебя ждут. Ты будешь следующей Золушкой? Да или нет?
  - Да. - Его затрясло.
  - В позицию.
  Лукас отпустил его, и Николас неуклюже плюхнулся на пол. Все его тело дрожало, но он выпрямился и расправил плечи. Я встал позади него - попытка была неплохая. Я поправил его голову и посмотрел на Константина.
  - Я всегда говорил, что многозадачность - ваша сильная сторона, мистер Уильямс. Кровь пролилась, господа. Вы слышали мое мнение о сохранении статус-кво. Я хочу мира между братьями; от него меньше убытков. Меня это радует. А все, что меня радует, приносит прибыль Семье, то есть, в свою очередь - вам. Итак, мистер Уильямс будет преемником мистера Броудена?
  Я получил пять голосов за и один против.
  - Добро пожаловать в Семью... - Константин снял с пальца золотое кольцо с бриллиантом и подозвал меня. Я протянул руку. Он перевернул ее ладонью вниз и надел кольцо на указательный палец, почти как обручальное, - братишка.
  Я поднял на него глаза и прищурился. Потом бросил ему револьвер. Константин поймал его и продолжил:
  - Я знаю, как ты относишься к членам семьи. Мы в надежных руках. Хочешь выпить?
  - Мне нужно быть в другом месте. - Я смотрел, как Ники подает ему виски со льдом. Руки его дрожали, еще пара миллиметров - и напиток двадцатилетней выдержки выплеснулся бы на ковер. Константин накрыл руку Ники ладонью и притянул его к себе. Взяв стакан, он обнял юношу за плечи.
  - Утром я пришлю Николаса к вам. Уверен, Уилбер сможет придать ему лоска. В конце концов, Уилбер был твоим учителем, и посмотри, как все обернулось. Из него выйдет хороший инструктор. Ты будешь слишком занят, чтобы заниматься Николасом, как мне того хотелось. Всего хорошего, мистер Уильямс. Передайте Уилберу пожелание скорейшего выздоровления.
  Ники едва заметно поморщился, когда Константин стиснул его плечи.
  - Доброй ночи, мистер Уильямс.
  - Видишь, хорошие манеры - это совсем не трудно, Николас. Навык мастера ставит. Как я уже говорил, Николас, Брант - идеал. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь добьешься того же, но я хотел бы, чтобы ты попытался.
  И меня отпустили.
  
  Боже. Я развернулся и вышел из кабинета. Я должен был разваливаться на части. Меня должно было трясти и корчить. Живот крутило от боли, но внутри я был совершенно спокоен. Безучастен. Выйдя из лифта в фойе, я увидел Терри и Рика. Их лица на миг озарились, а потом они заметили мое бесстрастное выражение и блеск золота на моем пальце. Они обменялись выразительными взглядами, хотя ничего не сказали.
  - Сэр. - Терри придержал для меня стеклянную дверь, и я вышел из "Мода Монд Логистикс".
  - Мне нужно видеть Уилбера.
  - Да, сэр.
  "Не думай. Не думай ни о чем. Ты не можешь расклеиться. Не думай о том, что только что сделал. Не думай", - повторял я себе. Машина плавно остановилась перед домом Уилбера. Терри открыл дверцу. Майки распахнул парадную дверь. Не помню, как я понимался по ступенькам, но, должно быть, все же как-то это сделал, потому что обнаружил себя на втором этаже в спальне Уилбера.
  Никогда не видел его таким старым. Старым и хрупким... и таким неподвижным.
  Таким же неподвижным он был, когда напивался до чертиков. Мои глаза ловили каждую деталь. Последний раз я видел его на свой день рождения. Он был таким сильным и полным жизни. Он дарил мне чувство безопасности. Он похудел - хотя никогда и не был особо крупным. Лицо его было землисто-бледным. Я стоял в ногах кровати и смотрел на него. Уилбер никогда не был слабым. Он был моей опорой. Моей силой.
  Оцепенение, сковавшее меня, дало трещину. Я почувствовал, как из глаз покатились слезы. Его не было на моем слушании, потому что он был здесь... вот так. Один. Он всегда приходил мне на помощь, а когда помощь понадобилась ему, я не смог прийти.
  Я поднял руку и прикрыл глаза. У меня нет права плакать. Рука задрожала. Дыхание перехватило, и в носу начало покалывать. Мои ноги вдруг ослабли, и я слегка пошатнулся, качнув кровать.
  - Гот-бой. - От звука его голоса плотину наконец прорвало.
  Я просто стек на пол у кровати и разрыдался. Я застрелил отца пятерых детей. А он благодарил меня за это! Это какой-то бред.
  - Брант. Встань. Иди сюда. - Я закусил губу и сел, стирая слезы тыльной стороной ладони. Золото кольца заиграло в тусклом вечернем свете.
  - Брант... - Разочарование? Нет... в его голосе прозвучало смирение.
  - Ты знал, что Константин собирается это сделать?
  Уилбер улегся обратно и похлопал по матрасу рядом с собой.
  - Я скучал по тебе, малыш. - Я осторожно вытянулся рядом с ним на постели, пытаясь не шатать кровать и не прикасаться к нему. Он поднял руку и обнял меня за плечи. - Знал бы ты, как я скучаю, когда тебя нет рядом.
  - Я даже не знал, что ты болен. Никто мне не сказал. - Мой голос прозвучал хрипло.
  - Константин всем приказал молчать. Это была проверка характера. Он хотел посмотреть, как ты поведешь себя, если будешь думать, что все тебя бросили. Ты был с ним столько лет, а он так и не понял, да? - Уилбер поднял мою руку и посмотрел на золотое кольцо с бриллиантом. - И ты прошел проверку. Теперь ты управляешь моим Районом. Ты пролил кровь и стал частью Семьи. Теперь ты важный человек в Организации.
  - Я убил...
  - И я тоже. И Константин. И все Братство, которому ты теперь принадлежишь. Ты превзошел все ожидания. И хотя сейчас ты плачешь, знай, я горжусь тобой, Брант. - Уилбер застонал и повернулся ко мне. - Поцелуй меня, а потом я немного отдохну, если ты не против. Мне уже лучше, но я очень устал.
  Я не знал, можно ли ему двигаться, поэтому перегнулся через него и заглянул ему в лицо, встретив его взгляд. Может, его тело и ослабело, но помните, что говорят о глазах? Они зеркало души. И его душа ярко пылала. Да, сейчас он слаб, но это ненадолго. Он стер большим пальцем слезы с уголка моего глаза. - Я думал, что больше ничего не чувствую. Внутри было так холодно.
  Я пригладил ему волосы. Не помню, чтобы когда-нибудь видел его таким растрепанным.
  - Я зову это ощущение "зоной", мой мальчик. Иногда ее называют "зоной убийства". Я надеялся, что тебе никогда не придется его испытать, но знал, что чтобы выжить в моем мире, оно тебе понадобится.
  Уилбер прижал ладонь к моей щеке. Я повернул голову и потерся о нее. Мне так не хватало его прикосновений. Его запаха. И теперь я здесь. И он тоже.
  - Брант.
  Я открыл глаза.
  - Уилбер?
  - Я соскучился по твоим волосам.
  Я улыбнулся сквозь слезы. Мне не нужны костюмы, сшитые на заказ, Не нужен пентхаус с видом на город. Уилбер и без них показал, как я ему дорог.
  - Я тоже по ним соскучился. Я их снова отращу.
  - Только не ради меня.
  - И ради меня тоже. За ними легче прятаться, когда волнуешься. А эта маска - от нее внутри все немеет.
  Я наклонился и коснулся его губ своими. В его глазах зажглось желание большего, но он был еще слишком слаб.
  - Я скучал по тебе, Уилбер Кассиус Броуден.
  Его глаза медленно закрылись, но широко распахнулись, стоило ему услышать второе имя.
  - Где, черт возьми, ты его слышал?
  - У федералов. - Я скользнул к краю, поднялся и поправил покрывала там, где лежал. - Как тебя называли, когда ты был маленьким? Не могу представить тебя Уилли или Касси.
  Губы Уилбера едва заметно изогнулись.
  - Это сходит тебе с рук, только потому что я устал. Меня звали Браун, по крайней мере, те, кому духу хватало.
  - Мне нравится. Тебе идет. Я посижу с тобой. - Я подтащил к кровати кресло и сел. - Можешь спать, Браун.
  Он что-то недовольно проворчал, но губы его дрогнули, и Уилбер все-таки улегся поудобнее. Им быстро завладел исцеляющий сон. Теперь, когда шок от того, что я увидел Уилбера таким больным, почти прошел, я заметил, что щеки его уже не такие бледные. Я посмотрел на его руки. Костяшки были крупными, словно ему ломали пальцы. Я заметил бледную полоску на указательном - там, где раньше было такое же золотое уродство, что сейчас на моей руке.
  Константин лишил его Района. Эстафета передана. Я протянул руку и потрогал его пальцы. Они крепко сжали мои. Я поднял глаза. Он крепко спал.
  Я продолжал держать его за руку, хотя небо уже совсем потемнело. Майки тихо постучал и сунул голову в дверь.
  - Хотите, чтобы ужин принесли наверх, сэр?
  Я попытался высвободить руку. Пальцы Уилбера сжали ее еще крепче. Я понял намек и кивнул Майки.
  - Он так спокоен. Пока вас не было, он с ума сходил от тревоги. Я рад, что вы дома, мистер Уильямс. - Дверь тихо закрылась.
  Я поднял ладонь Уилбера и поцеловал.
  - Не оставляй меня, Брант.
  Я заглянул в его лицо. Он все еще крепко спал.
  - Я никуда не ухожу, Браун.
  - Я люблю тебя, малыш. - Я замер. Нет, он не притворялся. Он спал.
  - Я тоже люблю тебя, Уилбер.
  Не отпуская его руки, я откинул голову на спинку кресла. Я смотрел, как он спит, его лицо казалось таким невинным. Я приму эстафету, возьму на себя Район. Хотя за меня и проголосовали, но голосование было открытым, и волки не станут стоять в стороне. Но если они полагают, что смогут отхватить кусок моего Района, придется заставить их передумать.
  У меня было двое учителей. Константин показал, что мне хватит воли добиться того, чего я хочу. Уилбер - как потом это удержать, взрастить и взлелеять. Пожалуй, Лоретта тоже сыграла свою роль. Сейчас мне понадобится любой опыт. Я отстою то, что построил Уилбер. Защищу его. Моего Уилбера. Я улыбнулся и посмотрел на наши сплетенные пальцы.
  Почему?
  Потому что так поступают те, кто любит.
  
  Эпилог: Год спустя
  
  Я принес наш заказ, кивнув Терри, который придержал передо мной двери. Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза, когда заметил, что зонт в патио наклонен так, чтобы защитить мою бледную кожу от солнца. Я поставил поднос на стол и поправил зонт.
  Уилбер нарочито сердито уставился на меня, протянул руку и взял свой зеленый чай. Я хлопнул его по руке. Мы не едим с пластиковых подносов. Я поставил перед ним бутерброд со шпинатом и овощной суп, а потом осторожно снял с подноса фарфоровый чайник и крошечную чашечку.
  - Я не кролик.
  - Ты кролик, пока доктор не скажет, что твой уровень холестерина в норме.
  Уилбер стащил картофелину с моей тарелки. Я ткнул его вилкой. Картофелина выпала, и какая-то белка подбежала и тут же схватила ее.
  - Что я тебе сказал?
  - Я не мог устоять. - Глаза Уилбера лукаво блеснули, он потер руку.
  Мы походили на персонажей детской считалочки. "Джек Спратт не мог есть жирного; его жена - постного"*. У Уилбера был повышенный холестерин, и зная о его больном сердце, я старался следить за тем, чтобы он ел только здоровую пищу. А напротив сидел я с огромным гамбургером с булочкой-чибата, потому что страдал малокровием. Картошку же я заказал просто так.
  - Брант, - тихо сказал Уилбер, и я поднял глаза. - Ты такой хорошенький.
  Вот дерьмо. Мое лицо стало свекольно-красным. Он перехватил мою руку и поднес к губам. Поцеловал костяшки - словно какой-нибудь принцессе, - не обращая никакого внимания на других посетителей. Пусть в Районе все считают меня жестким, но в руках Уилбера я становлюсь мягким как глина. Я склонил голову набок, волосы мазнули по плечу, закрыв щеки.
  - Ты же знаешь, что мужчины не могут быть хорошенькими.
  - Кто тебе такое сказал? Кроме того, кто красовался на обложке того журнала?
  - Гас тоже там был.
  - И все же мне повезло больше.
  К нашему столу плавным шагом подошла женщина.
  - Не могу согласиться, мистер Броуден.
  Мы оба обернулись и увидели чету Константинов у кованых перил, отделяющих кафе от тротуара. Гас и Камилла в сопровождении Лукаса и Энтони наслаждались осенним теплом. Несмотря на то, что эта миниатюрная, черноволосая красивая женщина собственноручно выбрала меня для того, чтобы ее мужу было на ком снимать напряжение, теперь она мне по-настоящему нравилась. Гас мог управлять Организацией, но всегда плясал под дудку жены.
  Я заметил движение позади них и увидел Николаса с двумя телохранителями - они несли пакеты с покупками. Он уже давно перестал походить на сопливого мальчишку из борделя, которым был меньше года назад. На вид он был просто студентом - стажером крупной международной компании. Сегодня на нем была обычная одежда, но даже в ней чувствовался класс. По сравнению с ним, я в своих джинсах и старом коричневом свитере выглядел настоящим подзаборником.
  - Добрый день, миссис Константин. - Мы с Уилбером встали.
  - Сколько раз я просила звать меня "Камилла", Брант? - Она повернулась ко мне, и глаза ее сверкнули.
  - Камилла, Гас. - Константин слегка выгнул бровь. Я был единственным в Организации, кому такое сходило с рук. Для остальных он всегда был мистером Константином. - Николас.
  - Мистер Уильямс. Мистер Броуден.
  - Милый, я хочу латте. Закажешь что-нибудь?
  - Черный кофе, спасибо. - Я смотрел, как Гас наклоняется к жене и целует ее.
  Наверное, другим такое показалось бы необычным: любовник, бывший любовник и жена.
  Гас подождал, пока Камилла зайдет в кафе, и вернулся к привычной ублюдочной манере.
  - Броуден хорошо на тебя влияет.
  - Не будь задницей. Сегодня такой отличный день.
  - Для тебя, Брант, и год был неплохим.
  - Годовые отчеты, наконец-то, приняты? - спросил Уилбер, сунув в рот палочку картофеля. Я взял тарелку и отодвинул ее на другую сторону стола, подальше от его пальцев. - Как справляется мой мальчик?
  - Лучше, чем ты, Уилбер. - Я заметил, что, всех, кто не принадлежал Семье и не занимался семейным делом, Гас называл просто по имени. Такое вот выборочное у Константина уважение. Если ты часть Семьи, ты мистер. Если нет, ты просто рядовой американец. - Вообще-то я думал, что доходы с твоего Района упадут, в основном, из-за попытки Жиарбальди. Не думал, что тебе удастся убрать его лучших людей, Брант.
  Похоже, в мире Константина я во всем был исключением.
  Но, если подумать, я просто взял то, чего лишился Жиарбальди. Занятно. Уверен, Главы других Районов тоже не так уж и просты, но мне "выпала честь" знать Константина лично. Я знаю об этом ублюдке больше, чем он догадывается.
  Знание - сила.
  Я взял стакан с водой.
  - "Обращайся с другими так, как хочешь, чтобы они обращались с тобой". Видимо, Жиарбальди не знакомо такое понятие как уважение, - глаза Константина на мгновение вспыхнули, и уголок губ слегка приподнялся. Очень занятно. Кажется, я только что получил разрешение расширить свой Район за счет соперника, если пожелаю.
  - Все дело в том, что им не хватало преданности.
  - Преданность без уважения - нонсенс.
  - Значит, ты уважаешь меня, Брант? - Гас склонился над перилами.
  Я сунул в рот кусочек картофеля.
  Он рассмеялся, выпрямился, поправил волосы и быстро оглянулся по сторонам.
  - Ты нарушаешь равновесие, Брант. Другие Главы Районов говорят, что ты слишком много урвал у Жиарбальди.
  - В моей тактике имеются свои преимущества.
  - Это верно.
  - Жиарбальди сам начал это. Если бы я не выстоял, неужели остальные сплотились бы под моим знаменем? Мы оба знаем, что они просто посмеялись бы над шлюхой, которая попала на вершину через постель. Мой Район стал больше... и он таким и останется.
  Константин искренне улыбнулся.
  - Нужно было повысить тебя раньше. Вы, мистер Уильямс, сделаете меня очень богатым человеком.
  - Поделись этим богатством с Николасом.
  - Опять приказы, Брант?
  - Просто предложение. У меня был Уилбер. У Николаса нет ничего. Как бы выразиться поделикатнее? Иногда ты просто невозможный ублюдок.
  Лицо Константина потемнело, но я не пошел на попятный.
  - Ты можешь сломать его. Он всего лишь ребенок. Он работает с тем, что имеет. Если уважать его, думаю, результат тебя удивит.
  - Ты перегибаешь палку, братишка.
  - У меня были хорошие учителя. - Уилбер прижался ко мне бедром под столиком.
  Константин заглянул в кафе.
  - На это рождество Камилла не примет отказа. В прошлом году тебе удалось отвертеться только потому, что Уилбер был болен. Поверь мне, ее худшая сторона тебе не понравится.
  Вернулась Камилла с картонным подносом и кофе для всех. Константин посмотрел на нее, и взгляд зеленых глаз смягчился. Он в самом деле любит жену и детей. Просто его заводит жесткий секс.
  Он забрал у жены поднос и протянул ей высокий стаканчик. Камилла улыбнулась мужу, а потом посмотрела на "здоровый обед" Уилбера.
  - Уилбер, вы получили картину, которую я послала?
  - Получил, спасибо.
  - Брант... - снова начал Константин.
  - Августус, мы уже и так отняли у них достаточно времени. Их обед остывает. Рада видеть вас на ногах, Уилбер. Брант хорошо за вами присматривает.
  - Это верно.
  - У меня. В понедельник утром. Николас сообщит Лоретте детали.
  Я кивнул и помахал Николасу, когда тот проходил мимо. Он слегка наклонил голову. Я больше не мог понять, о чем он думает, но, похоже, сексуальные и деловые требования Константина не заставили его пасть духом. Краем глаза я заметил, как Уилбер стащил с моей тарелки очередную палочку. Я попытался перехватить его, но он протянул руку, и золотистый кусочек картошки коснулся моей нижней губы. Солнце согревало кожу, но его свет был ничем по сравнению с выражением в глазах моего Уилбера. Я приоткрыл рот и откусил кусочек картофеля. Мои губы прихватили его пальцы. Огонь внутри Уилбера горел только для меня. Я лизнул его пальцы. Атмосфера накалилась. В этот год мне приходилось делать то, что раньше я посчитал бы невозможным, но я совершал все это на автомате, как охотничий пес, приносящий добычу хозяину. Константин показал мне, как получить то, чего хочу, несмотря ни на что. Уилбер же - научил жить с последствиями. Мне больше не нужно было солнце, чтобы вернуть жизнь во взгляд.
  - Малыш... - Уилбер убрал пальцы и прижал ладонь к моей щеке.
  - Любовь моя, - я почувствовал, как он подвинулся на стуле. - Еще раз схватишь мой картофель, и я приколю твою руку к столу. Ешь свой шпинат.
  Уилбер хмыкнул и пощекотал ладонью мое ухо, прежде чем снова нормально сесть на стул. Он нахмурился, взял бутерброд и впился в него зубами. Мне не нужно солнце, у меня есть Уилбер. И я сделаю что угодно, чтобы он был здоров и оставался рядом, даже если для этого придется применить силу. Я смотрел, как большие, покрытые шрамами руки наливают зеленый чай в крохотную чашечку. С первого взгляда ни за что не догадаешься, что у него безупречные манеры или что он может быть таким нежным. Так и напрашивается сравнение с зефиром, чуть подогреешь - и из него можно сделать лакомство повкуснее . Я потер его ногу своей. При соответствующих обстоятельствах я совсем не прочь перемазаться сладким. Он поперхнулся чаем.
  Я поднял бургер и откусил здоровый кусок. Он прищурил глаза и вытер чай с лица.
  - Ты за это заплатишь, Гот-бой.
  Жду с нетерпением.
  
  
КОНЕЦ
  
  *Jack Spratt could eat no fat. - Джек Спратт не мог есть жирного,
  His wife could eat no lean. - Его жена - постного.
  And so between them both, you see, - Зато вместе они They licked the platter clean - Вылизывали тарелку дочиста.
Оценка: 6.85*43  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"