***

- Но-о-орвеги-ия! – завопил страшным голосом датчанин, вваливаясь в прихожую их совместного дома, - а и-ид-ди сюда!
Норвегия вскочил с места и, как ошалелый, поскакал встречать друга. Но то, что последовало потом, было худшим происшествием, какое он мог только представить. На этот раз мужчина не был даже хотя бы из сочувствия аккуратным, Дания вытрепал все его силы и тельце в течение нескольких часов, игнорируя или просто не слушая страдальческие стенания молодого норвежца.
Но то, что заставило кровь Норвегии заледенеть внутри его сердца – это одно лишь слово, произнесённое Данией на самом пике оргазма:
- Б-ерва-а…льд!

***

Лохматая макушка Дании была совсем взъерошена, волосы торчали во все стороны, как иглы дикобраза. Но при этом умудрялись быть мягкими и пушистыми, когда их приглаживаешь. Норвегия каждое утро, когда просыпался, изящными пальчиками тонкой руки приглаживал ему волосы, от чего Дания поднимался с постели в более или менее приличном виде. В отличие от самого Норвегии, у которого после ночных буйств было сложно по-быстрому распутать пряди, перед тем как подобрать их заколкой.
- Я думал, ты любишь меня. Меня. Это из-за твоей работы, да? Новой работы? – тихо говорил Норвегия спящему датчанину так, чтобы тот не услышал. Острая иголочка поселилась в его груди и больно упиралась в сердце при малейшем движении. К горлу подступил твёрдый ком, как плотный сгусток горьких обид и ожесточения, от которого он не сможет избавиться ещё долго.
- Когда ты впервые познал моё тело, я был счастлив. Никогда я не говорил, что мечтал об этом… и совсем не подумал, что ты сделал это после первого дня своей работы.
Только теперь парень заметил, что вот-вот заплачет, так как в уголках глаз больно защипало, и пришлось поднести к переносице руку. И он зашептал ещё тише, приподнявшись с подушки:
- Как мне это принять?

Юный скандинав опустил босые ноги с кровати на холодный пол и собрался встать, как его запястье тут же удержали на месте твёрдой хваткой.
- Куда-а… - смертельно уставшие бледно-голубые глаза сонно смотрели на Норвегию, а лицо было словно помято ото сна. Замерший на месте парень внимательно смотрел в эти глаза, теперь совсем
другие, печальные глаза ничего не помнящего мужчины, смотрел на пушистые ресницы, которые будто хотели снова сомкнуться и не раскрываться ещё долго, – мне будет хо-олодно…
- Лежи уже, я воды хочу принести. Тебе предстоит не самое развесёлое утро, – монотонно ответил парень и зашагал в сторону кухни, шлёпая босыми ногами по полу. Его тонкая сиреневая рубашка и пижамные шортики совсем не могли согреть хрупкое тело в зимний сезон. Но сейчас ему даже холод не мешал, потому что температура внутри его сердца и сосудов опустилась куда ниже.
- Точно, воды-ы… Дай мне воды, Нор! – Дания перевернулся на спину, борясь с головокружением и внезапной близорукостью, фокусируя свой затуманенный взгляд. Потолок над головой искривлялся и выгибался, как уродливый скат, глаза, словно в воду опущены, а стенания мужчины перебили возвращающиеся в комнату босые шаги. Норвегия поставил стакан с водой на стеклянную поверхность круглого столика у кровати, а рядом бутылку, наполненную до горлышка.
- Тебе надо вставать и идти на твою работу. На новую работу, - язвительно подчеркнул тот, аккуратно переодевая сиреневые шорты, не желая оглядываться на сонного собеседника. Дания выдул весь стакан воды и уже более трезво взглянул на парня.
- Ну да! На новую работу. На са-амую офигенную…
- Расскажи. Чем ты там занимаешься? – Перебил Норвегия, переключившись на застилание кровати, с усердием вытягивая из-под Дании смятую простынь, испачканную множеством пятен. Такие простыни сразу же отправлялись в стирку.

***

- Это предложение свалилось на меня со-овсем неожиданно, так как я не думал, что мне могут доверить такую ответственную работу. Но-о они сказали, что лучшего специалиста по продажам они не встречали. Больше всего-о как мне, так и им посчастливилось в то-ом, что место их проекта видно даже из наших окон! Вот взгляни, Нор, - Дания ткнул пальцем в стекло, догоняясь крепким можжевеловым чаем, который Норвегия заварил для него из настойки стимулирующих трав, а сам парнишка, сидя напротив, безразлично повернул голову в сторону окна.
- Мне позвонил этот самый парень, Вяй-ня-мёйнен и сказал, что-о они с Бервальдом объединились в совместном архитектурном проекте. Знаешь, в большо-ом таком! – датчанин развёл руками, будто был в состоянии охватить размеры проекта их размахом, - это начало их сотрудничества, но-о оно имеет уже весьма положительный результат…
Предложения Дании до сих пор немного заплетались, а взгляд бегал по поверхности стола, но сознание его было почти в порядке; хоть в рассказе и зияли тысячи дыр.
- И что же они затеяли?
Дания растянул самую довольную улыбку в мире.
- Они строят загородные до-ма!

***

- Поразмыслив, мы поняли, что помощь нам необходима, и решили предложить Вам заняться продажей недвижимости, так как дома, которые мы будем возводить – частные коттеджи, размещённые за городами Финляндии. Это не набережные постройки, тем они и особенны. И они непосредственно рассчитаны на уединённых семей, стремящихся выселиться подальше от набережных холодного Балтийского Моря. Таких покупателей не мало, но под силу их найти в краткие строки только профессионалу, – Финляндия с осторожностью и долей опаски в голосе говорил в телефонный аппарат, на другом конце провода которого его слушал задумчивый датчанин, действительно хорошо разбирающийся в подобном вопросе.
- Су-сан в данное время занимается прекрасным творческим проектом – трёхэтажный коттедж над склоном заснеженного холма. Из его окон открывается красивейшая панорама со всех четырёх сторон. Полностью приватный земельный участок. Внутри дома выполнен превосходный дизайн интерьера шведского качества, и если Вы, Дания-сан, готовы с нами работать, то Вам следует завтра же прийти на объект и осмотреть дом, который собственно Су-сан Вам и покажет. И расскажет про его плюсы!
- Ну-у, а-а…
- Да, я как раз хотел об этом сказать, - торопясь, продолжил Тино, - не придётся объяснять, как к нам добраться. Стоит только посмотреть из вашего окна в нужном направлении.
После последнего слова был услышан вздох облегчения. Самое сложное сказано.
- Э-э… вы уве-ерены? – Дания увидел в воображении Бервальда, который показывает ему дом и объясняет, чем первым делом надо хвастаться перед покупателями, и... – То есть, я буду работать со Швецией?
- Ну да, естественно, мы ждём, Дания-сан, соглашайтесь! Вы нам нужны!

***

***

«Бервальд, я ещё никогда не осознавал тот факт, что буду спать под одной крышей с тобой. Даже если постелите мне на пороге в прихожей, как собаке Ханатамаго, я буду счастлив знать, что где-то в одной из комнат спишь ты. Но что интересно! Я от шока и внезапности предложения забыл спросить, зачем мне придётся остаться? Вы ведь не пошутили?»
Дания шёл, загребая ногами чистый ослепляющий незащищённые зрачки снег. Руки дрожали, но не от холода - у Дании сводило живот от предвкушения сегодняшней встречи с ним. Очень нервное состояние. Он вчера не смог вдоволь насладиться обществом Бервальда. Тот покинул дом ещё в начале дня, чтобы проверить результаты технического бюро и передать недостающие данные. И Дания до вечера только и делал, что буянил от досады, не в силах выбросить того из головы, что и финн не понимал, что с ним твориться. Закрылся в одной из комнат, чтобы не попасть под горячую руку старшего скандинава. А тот, вымотанный собственными мыслями, достал бутылку спиртного из заначки шведа и выпил ее залпом.
А перед тем, как пойти домой к ожидающему его Норвегии, побрёл в кабак и допился до неадекватного состояния.

«- Но-о-орвеги-ия! А и-ид-ди сюда!»

Сейчас он дрожал оттого, что, наверное, боялся предстоящей ночи и оттого, что не знал, сможет ли контролировать своё поведение. Он и так плохо справлялся с собой, когда в поле его зрения появлялся высокий белокурый красавец с мощным телом, казалось, что идеальным во всём; сдержанным внешне, но с бездонными глазами, цвета морской волны, в которых утопаешь как в пучине, не в силах вернуть свой разум на место.
В их новопостроенном коттедже было так тепло, что иногда Бервальд снимал рубашку и ходил по дому в майке. В отличие от их дома с Норвегией, этот трёхэтажный объект архитектуры был невероятно тёплым. Дом разительно отличался от европейского стандарта своим ярким цветом, острым коньком крыши, позволяющим снегу скатываться вниз и не накапливаться тягостным слоем сверху. Его спроектировали два действительно умелых дизайнера-архитектора, знающих своё дело. К тому же, Швеция всегда умел не только выполнять работу руками, но и отлично владел знаниями пространственной композиции.
Снег громко хрустел под ногами в такт шагам, шарф плотно укутывал шею, а снежинки застыли на ресницах, бровях и волосах Дании. Крупные ажурные снежинки, их так и хотелось рассматривать. Большие и симметричные частички льда. Они кружились на лёгком холодном ветру, мягко ложась под ноги, с риском быть раздавленными.
«Бервальд, я ведь не могу так. Мне постоянно… постоянно хочется тебя, Бер… Я же не виноват в этом, посмотри только!»
Он пристально смотрел на то, как дрожат его руки, защищенные от мороза перчатками, а сам дышал паром в тёплый шарф.

Когда дошёл пешком до дома, даже с улицы он почувствовал уютную атмосферу внутри: во всех окнах горел свет, раздавались бодрые голоса, и, казалось, что в доме не два человека, а минимум десять.
Как только скандинав ступил на первую ступень, дверь распахнулась, и из дома вылетел Англия с недовольной перекошенной физиономией.
- Я же сказал, отвали, идиот! Я ни за что не буду спать с тобой в одной комнате! Финляндия, постели мне на снегу!!!
Америка поспешно выбежал из дома с испуганными глазами, поскользнулся на пороге и повалился на спускающегося по лестнице Артура. Тот с криком опрокинулся вниз, свалившись на изумлённого датчанина, и вдавил несчастного в снег своим весом и следом - весом Америки.
- Что-о за чёрт! Вы двое!
- Альфред, убери с меня свою тушу!
- Арчи, не оставляй меня одного ночью!!! – руки Альфреда крепко сжали талию Артура, которого Дания пытался стащить с себя.
- Какого хрена вы здесь делаете, болваны!
Америка и Англия разом замолкли, и в эту же секунду из-за двери показался Тино, с радостной нежной улыбкой на юном лице.
- Наконец-то! Пойду, сообщу Су-сану.

Прошло немного времени, пока страны угомонились. Дания собрался с духом и подошёл сзади к Швеции. Тот что-то спокойно заполнял на листе. Мужчина осматривал его руки, строгий мелкий почерк. То, как он ровно, аккуратно пишет, не отвлекаясь ни на что и ни на кого. Короткие, почти белые волосы, ушко от очков, заправленное за прядь. Так хотелось прикоснуться, хотя бы на секундочку к волосам, пригладить сбитую прядку, единственную, которая выбивалась из аккуратно уложенной причёски Швеции. А ещё больше всего хотелось вдохнуть его запах… где-то в области обнажённой шеи. Вдохнуть запах Швеции… это давно уже было больным желанием датчанина.
«Та-ак хочу коснуться, Бе-ер, если бы ты знал, как я этого хочу-у… Ты бы только знал, ка-ак это…»
- Те' неч'м заняться? – Швед положил ручку на стол, в полуобороте взглянув на датчанина. – У т'я обязанности на се'дня. Тел'фон в коридоре.
Дания замер, впервые глядя в распахнутые глаза шведа на таком близком расстоянии, и тем более - сверху вниз. И хоть голос Швеции был повелительным и грубым, тот не испугался. Оксенштерна был добрым, просто он этого сам не знал. И ещё он был важным. Просто он был таким, каким был. Сам того не замечая.

Остаток дня Дания провозился с телефонными звонками, сопоставляя нескольких покупателей между собой и выбирая день продажи коттеджа, что оказалось самым сложным, так как свидетельство о владении было ещё не готово, а технический паспорт Тино обещал закончить только завтра, и, возможно, лишь к вечеру.
Если у него всё получится при учёте этих нюансов, то товарищи в нём не разочаруются, и будут продолжать развивать бизнес своих стран дальше, и, скорее всего, с большими успехами.
«А дизайнер из Швеции впрямь - удивительный. Талантливый… восхи-ти-тель-но… сколько всего таится в его голове, сколько идей и умных мыслей. Столько потрясающих вещей… А у меня что?! Что у меня в голове роится, чёрт. Я ни о чём больше думать не могу»
- Ладно, я на сегодня выдохся-я, меня такое количество звонков раздража-а-ает, - «я хочу, чтобы скорее настала ночь, это единственное, чего я сейчас хочу», закинул он руки за голову и облокотится в кресле, прикрыв глаза.

***

***

Сонный Норвегия смотрел в окно на погасающие один за другим огоньки маленькой точки, которая словно пуговкой пришита к снежному фону холма над финским городом. Холм усевали чёрные силуэты елей, будто криво вырезанные трафареты. Парень что-то мешал в чашке, тоскуя о друге, а от нахмуренных тонких бровок уже и лоб болел. Сердце словно скулило о любимом сожителе, который Бог весть, что сейчас делает, вместо того, чтобы вернуться домой, к нему, Норвегии, обнять его на пороге, поздороваться. А потом потащить в спальню. Сейчас он точно знал, что не противился бы. Хоть Норвегия теперь и понимает, что все последние ночи Дания видел в нём лишь замену, на какую можно было выплеснуть своё накопленное за день возбуждение, полученное на новой работе. Но он действительно в какие-то моменты думал, что Дания его любит. Ведь столько нежности от него было порой получено. Много грубости, но много и нежности. Норвежцу даже казалось, что он смог бы так жить. Заменяя собой того, в ком его друг так нуждается. Лишь бы только получать эту частичку счастья в моменты, когда он верит, что правда им любим.
Но какой бы ночь ни была… по утрам мужчина опять вёл себя, как пустоголовый болван, без каких-либо серьёзных мыслей на его счёт.
Норвегия ревновал. Он сжимал чашку в руках и накручивал мысли, как нить на катушку, и остановиться не мог.

***

«Бе-ер… вальд… я не могу… я не могу»
Из глаз Дании текли слёзы отчаяния от переполнявшего его желания. Он пылал изнутри, и осознание того, что он обязан не шевелиться, сводило с ума. Он отвернулся от Швеции, надеясь, что так ему будет легче себя удерживать, но спина прикасалась к нему. Под одеялом было невыносимо жарко, а Бервальд громко и глубоко дышал во сне, изредка поворачивая голову с боку на бок.
Мурашки, щекочущие ноги, ягодицы Дании, выводили его рассудок из строя, и он здорово успел вспотеть от переизбытка чувств и жара во всём теле. И запах. Запах шведа изводил.
«Я не смогу этого не сделать… я тихонечко… Я просто не могу не сделать, ведь только один раз выпал шанс остаться здесь на ночь, когда свободная комната занята англоязычной парой. Это не сможет больше повториться!»
Рука Дании скользнула между ног. Пальцы приспустили бельё, и из груди вырвался дрожащий стон. Его плоть была возбуждена до предела, даже малейшее прикосновение к головке члена отдавалось судорожным внутренним трепетом.
- М… Бе-ерва-альд… - его рука начала медленные движения вдоль ствола, и Дания зарылся лицом в подушку, чтобы не издать слишком громкий вскрик. Ему хотелось извиваться, вытянуть ноги и снова поджать под себя. Теснее прижаться спиной к Швеции. Но этого нельзя было делать. Он лишь очень осторожно потёрся об него обнажённой кожей ягодиц, и ещё более сильная волна возбуждения ударила в низ живота. Глаза с силой зажмурились, к подушке прикоснулись влажные от слёз ресницы.
- Берва-альд… Да-а… - рука начала двигаться чуть быстрее, но этими движениями он мог потревожить спящего, от чего чувство опасности сковало его, но одновременно разгорячило ещё сильнее. Он тёрся лицом о подушку в жажде закричать, но лишь шептал. - А-ах…
Сквозь звуки своего сбитого дыхания и равномерного посапывания Бервальда, Дания услышал тихие стуки за стеной. Совсем ненавязчивые, но они вроде стали чуть внятнее.
Швеция приподнял голову с подушки и резко повернулся к Дании всем своим телом, обрушив тяжёлую руку ему на плечо, а ногу подогнул в колене, от чего та упёрлась Дании между ягодиц.
«Матерь Божья»
- А-а-ах ты-ы ж! – не удержался Дания от внезапного наслаждения, крепче сжав свой пылающий член. Швед не проснулся, но при этом Дания оказался в совсем неловком положении. И сделать всё незаметно теперь было просто невозможно.
«Сейчас умру, я, наверное, умру от мучений, не дожив до оргазма… Но зато мне, возможно, не придётся оправдываться… Как же это убийственно!»
Он продолжал медленно тереть рукой твёрдую как камень плоть, неосознанно и с риском для себя прижимаясь ягодицами к колену спящего блондина.
- Опасно… я же тру-уп… но это… – это такое состояние, за которое можно продать душу самим чертям из Преисподней ради одного такого раза. Стуки за стеной обратились в некие голоса. Дания притих и услышал тягучее еле слышное:
- Ах… Альфре-е-ед, а-а-ах!.. – и то, что это был голос Англии – можно было не сомневаться. Навалившееся на душу отчаяние тут же нарисовало в воображении не двузначные картинки, породившие чувство зависти и горечи. Дания в сердцах прижался спиной к шведу, удовлетворяя себя грубыми движениями руки, чтобы не спятить окончательно. И глаза зажмурились от тяжкой пытки.
- Прости… Берва-альд, если ты проснёшься, я не могу больше… а-а…
И даже после того, как судорога пронзила всё тело скандинава от головы до кончиков пальцев, и когда он сдавленно завыл в подушку, сжав её зубами изо всех сил, до звёзд в глазах, Швеция не проснулся. Просто он обладал очень глубоким, но немного неспокойным сном. Пока Дания глотал воздух, опустив голову с края кровати, думая, что вне постели воздух прохладней, чем на ней, швед обронил второй кулак ему на спину, что-то при этом хмыкнув. Точно сделав этим будущий синяк.

Когда часы пробили девять утра, с верхнего этажа послышались шаркающие шаги нескольких пар тапок. Вниз по лестнице спускались сонные и потрёпанные Англия и Дания: первый плёлся позади, шатаясь, как хрупкая ива на ветру, датчанин же был весь помят и еле приоткрывал глаза, щурясь от яркого света. А то, что творилось у него на голове после сна, сложно было бы описать.
Они встали рядом и смачно потянулись, внимательно посмотрев друг на друга уставшими глазами. Дания приоткрыл губы и с искренним любопытством прошептал:
- Ну как оно?..
- Я чуть не умер… Э… что?! – с лица сбежала краска, точно из кувшина вылили цветную жидкость.
Датчанин весело захохотал, закинув руки за голову, и, довольный, зашагал в ванную комнату, оставив Англию с выпученными глазами стоять на своём месте. Из кухни раздался голос финна:
- В десять часов приезжает клиент, чтоб вы все знали!
- Что, пра-авда? – пробубнил тот с набитым зубной пастой ртом и начал впопыхах полоскать водой челюсти.

Белые лучи далёкого зимнего Солнца пробуждают Швецию от глубокого тихого сна. Большая сильная рука находит очки, всегда положенные на одно и то же место у кровати на подоконнике. Окно с его стороны располагалось очень низко, и это позволяло даже лёжа видеть красивую панораму заснеженного горного склона с тоненькой тропой, которая ниточкой тянулась вниз к цивилизации, и изредка можно было наблюдать идущих по ней туда или обратно людей. А заледеневшая поверхность узкого пруда перед финским заливом напоминала гигантскую отполированную доску. Собственно, из-за этого вида Бервальд и любил спать в этой комнате. Но скоро они все отсюда переедут насовсем.
Обычно, проснувшись, он пару минут сидит на месте, глядя в окно, и только потом начинает подниматься с кровати. Дании уже не было, он его даже не увидел, ни когда ложился спать, ни сейчас. Он подумывал, сможет ли с ним кровать поделить, но, видимо, этот товарищ спит куда более смирно, чем бодрствует, подумал блондин. Откинув одеяло, он помедлил; его взгляд зацепила помятость простыней.
- Хм.
Он наклонился над простынёй и пальцами коснутся одного из пятен.
- Д'нмак? – швед насупил брови и, кажется, стал понимать, что с Данией произошло ночью, но это его как-то мало волновало. Он стащил простынь с кровати, смял её в ком и понёс низ, чтобы потом постирать.

***

- Представля-яешь, я это сделал! Этот чёртов дом сегодня покупают, хе-хе! Но-ор, порадуйся за меня! – Дания расхаживал по комнате, закинув руки за голову и время от времени подходил к окну, глядя на маленькую точку на холме среди елей, - утром приходил человек!
- Угу. Я рад за тебя, Дан. – Норвегия сидел спиной к другу, читая книгу за столом. - Как прошла ночь?
- Ха-а… ночь была за-ши-би..! То есть, как, вполне себе нормальная ночь. Ага-а, - Дания покосился на Норвегию, подозревая, что тот о чём-то нехорошем думает. - Ла-адно тебе. Чего такой скучный? Я же пришёл домой, ты должен радоваться, что я-я пришёл! А-а?
- Я рад, я же сказал.
- А я, между прочим, чтоб ты знал, Нор, сегодня вечером иду на объект, чтоб получить за него кучу бабок и знаменательные подписи договоров! – он ожидал от собеседника в ответ, что-то вроде: «нет, опять?! Не уходи!», но почему-то не дождался. - Видишь, какой я молодец, я занятой, ага!
Норвегия хотел смять страницы книги под своими пальцами или просто разрыдаться на месте от своей слабости перед ним, ведь даже эти его собственные рассказы в сборнике, которые парень сочинял под наплывами чувств, Дания игнорировал и говорил, что ими можно лишь селёдку заворачивать. Юноша действительно мог порвать листы, прямо сейчас, как никому ненужные иллюзии. Но вместо этого в Данию полетела эта самая книга, встретившись со лбом скандинава и шлёпнулась на пол, страницами вниз. Громкий звук шагов удалился из комнаты. А затем и вовсе из дома.
- За что, Но-ор? А ну стой, ты! Что, чёрт возьми, за детские выпады такие, а-а? - он поднял книгу, обтёр пострадавшие страницы об себя и захлопнул её. – Как ребёнок. Проветрись на воздухе.

- Дебил! Придурок! Ненавижу этого самодовольного идиота! – Норвегия шагал по снегу на сильном ветру, кидая в воздух слова, как плевки, перед выходом успев накинуть на себя лишь длинный шарф. Всё его хрупкое тело мгновенно промёрзло до костей, и, казалось, что и доли тепла в этом человечке больше нет. Один холод и сплошной лёд в крови, в глазах. На открытом пространстве он чувствовал себя беззащитным, как беглец в тюремной одежде на карикатуре. Снег укрывал его голову, цеплялся за ресницы, а слезинки на щеках быстро замерзали и падали маленькими камушками вниз.
- Я же люблю тебя, скотина! За что я тебя люблю, ответь мне! Кто мне ответит!!! - взвыл он вьюге и ветру, стоя в снежном покрове по самые коленки, защищённые лишь тоненькой тканью домашних штанов. Обнажённые пальцы рук и ног напрочь околели до боли. Длинный шарф укутывал его шею и развевался на ветру в разные стороны.
Норвегия уткнулся коленками в толстый слой сугроба и заплакал в свою дрожащую, покрытую снежинками, ладонь. Заплакал так сильно, как никогда ещё не плакал. И никто его сейчас не видит. Никто не узнает, что он в состоянии так плакать, роняя слезинки ледянее самого льда.

***

Последний день возни с документами и проверка своих возможностей. Раз дело завершается благополучно, Северная Европа сможет возводить сразу десяток объектов одновременно и успешно их продавать. Таким образом, их материалы и дизайнерские проекты смогут продаваться в Центральную, а затем и Южную Европу. Эти двое на самом деле могут зашибать совсем неплохо. И всё сейчас зависит от его собранности. Дания собрал волю и спокойствие в кулак и вышел из дома, приостановившись у дверного проёма.
- Ты ж конечно без ключей вышел, - датчанин, не запирая дверей, отправился в путь.

Внутри дома царила тишина и покой - ни финна, ни пришибленных англоязычных братьев. Лишь Оксенштерна стоял у окна и смотрел, как его Тино возится на улице, записывая последние характеристики внешнего фасада.

***

Был ли Норвегия дома, он не знал, просто побрёл на кухню и засунул голову в холодильник в поисках оставшейся от его последнего запаса выпивки. Поскольку Норвегия был сам не свой всю последнюю неделю, в этот раз выпивку он в раковину не слил.
Этим способом парень оберегал друга от скверного образа жизни, сам при этом неизвестно чем питаясь, кроме как святым духом и чаями. Его вес стал ниже нормы и не набирался. Но он сливал алкоголь в раковину. И это было забавно. Гораздо забавнее, чем ключи, имеющие тенденцию накапливаться.
Дания ухватил пальцами за горлышки пару бутылок водки и побрёл в гостиную. Телевизор шумел на всю катушку, но комната пустовала. Он молча приземлился на диван, выкрутил из бутылки пробку и закинул голову, делая глубокие глотки. Он всегда делал это быстро, чтобы не успеть впасть в панику.
- Дан, что ты делаешь!!! – Норвегия выбегает из ванной комнаты и выхватывает злосчастную бутылку из руки друга, – идиот!
- Та ла-адно тебе! Отдай… - юноша собрал спирт в охапку и понёс в ванную, - Но-ор, чтоб тебя! А ну веди себя прилично…
Дания грубо ухватил его за плечи и развернул, увидев красные заплаканные глаза маленького хрупкого скандинава и искривленные от невиданной им ранее злости и боли губы. – Но-ор?..
Пальцы будто бы сами разомкнулись, и Норвегия пошёл и разбил бутылки прямо о дно ванны.
- Я больше не дам тебе напиваться! Ты должен СООБРАЖАТЬ, кого ты трахаешь во время секса!!!
- Ч-… то?!
Норвегия, упираясь дрожащими пальчиками о край ванны, выплёвывал слова, как дракон пламя:
- Если ты ещё раз назовёшь меня НЕ по имени, я тебя убью! Я разобью твою пустую башку своей же дубиной! – голос почти сорвался, но он слишком много проплакал за сегодня, чтобы заплакать еще раз.
Дания сел на край дивана и невидящими глазами пялился в пустоту.
«Когда это я называл его не по имени? О чём базар»
- Нор. Иди-ка сюда. Пожалу-уйста, иди ко мне-е.
Парень тут же пришёл, разбитый в дребезги, но жаждущий, чтобы его собрали заново и вернули его рассудок на место. А лицо продолжало изображать презрение.
- Дай мне руку свою, Нор… - датчанин укрыл его ладонь своими двумя и закрыл глаза, прислушиваясь к тому, что он сам чувствует при этом. Что он думает, и что может сейчас думать его Норвегия. Маленькая ладонь дрожала в спокойных больших руках Дании. И он ждал, когда эта дрожь пройдёт. Норвегия сидел на подлокотнике дивана и смотрел в экран телевизора, не понимая, что там сейчас происходит. Пока его друг гладил ему ладонь, Норвегии удалось выровнять своё дыхание и сжать свои пальцы в кулак, показывая, что всё в порядке.
- Иди ко мне, Нор.
Парень опустился на диван, и Дания подмял его под себя, плотно всем телом прижимаясь к тонкой фигурке юного скандинава. Тот пристально смотрел в бездонные голубые глаза своего любимого, в них тоже читались боль и печаль, но он улыбался. Боль читалась острая, словно ничем не уступающая его собственной боли. И хоть улыбка Дании была горестной, он старался улыбаться, как всегда, чтобы успокоить Норвегию и уберечь от ненужных и скверных мыслей. Норвежец это понимал. И любовно поглаживал пушистые волосы, снова лохматые, как и бывает после каждого прожитого им дня. Волосы Дании от природы не сохраняют надолго нормальный вид, и Норвегия сейчас укладывал его прядки на свои места. Просто так, чтобы прикасаться к нему. А Дания улыбался и так же изучал его заплаканные синие глаза, как и губы, чуть заметно искусанные.
- Но-ор… что тебя так задело-то? Расскажи, Но-ор.
- Дан, ты когда приходил по вечерам домой и набрасывался на меня, кого ты представлял во время этого?
- М-м? Кого-о? Ты считаешь, что я кого-то представляю, да?
- Не имя ли Швеции ты выкрикиваешь, во время оргазма? - глаза обоих похолодели и стали неподвижными льдинками. Вопрос повис между ними в воздухе, и каждый из них долго не решался первым прервать молчанку. У каждого в голове роились свои тягостные мысли.
- Нор… - он выдохнул на грудь Норвегии, опустив затурканную голову на него. – Я видимо ничего не сообража-а-ал. Я не знаю. Я не помню ни фига!
- И что нам делать?
- М… жить дальше. Разве этого мало? И вообще… - он потыкал пальцем ему в грудь, - не груби мне так больше. Не дорос…
- Дурень ты.
- Знаю.
Они лежали так до тех пор, пока Дания не захотел спать. Он был подавлен финалом этого суматошного дня и очень устал. Норвегия с трудом выполз из-под него и пошёл из комнаты.
- Куда-а… - любимый возглас скандинава, в моменты, когда Норвегия покидал его лежать одного. – Мне будет хо-олодно…
- Я принесу тебе плед.
- Ну уж нет, Нор! Мы идём спать в постель, ты понял? Только пригото-овь мне какого-то пойла, умоля-яю, ты мне не дал напиться.
Его вообще уже было сложно понять, выпитый алкоголь с горла бутылки таки ударил по его бодрости.
Они немного выпили приготовленной Норвегией травы, которой он обычно отпаивает пьяного датчанина, и тот ухватил друга за пояс и молча повёл в их спальню. Норвегия послушно снял с себя одежду и накинул пижамную рубашку, которая не защищала его от холода. Ночью его всегда согревал горячий датчанин своим безумным телом. Они вместе откинули одеяло и зарылись в него по самые макушки. Дания сразу же оказался над Норвегией, тесно прижимая его голову к подушке при жадном глубоком поцелуе в прохладные юные губы. Чуть искусанные, но при этом мягкие и ранее не испробованные им. А тот, взволнованный таким поворотом, покрылся тёплым румянцем, так как обычно Дания его никогда не целовал. И ещё он не мог отвести глаз, настолько чудесно было смотреть на закрытые веки датчанина, на чёрные опушенные ресницы, которые почти прикасались к его лицу при поцелуе и ласке. В это раз он обращался с ним как-то по-другому. Иначе. Норвегия согнул ноги в коленках и зажал ими бедра датчанина, чувствуя, что сегодня Дания возбуждается только сейчас и только на нём. Не врывается разгорячённый в дом и не насилует его.
«Он, наверное, сегодня будет вести себя во всём по-другому. Может только сегодня и только один раз. Но хочется верить в то, что иногда этому мужчине буду нужен непосредственно только я сам. Хотя бы изредка. Хотя бы сегодня»
- Я ведь люблю тебя, Дан…
После краткой тихой фразы, упругость сильнее упёрлась в промежность Норвегии и он ничего не сможет более сказать, в последующие несколько часов так точно.

и после прочтения ночи Дании со спящей Швецией теперь я точно знаю, что такое "небо в алмазах"))

и вот начиная с

спасибо за выложенную работу! буду ждать следующую)

Level-C, огромное спасибо.

Люсами