***

- Альфонс! Мрази, да отпустите вы меня!
- Держите крепче! Почему успокоительное не действует?!
- Привяжите его к койке!
- Братик! Пропустите меня к нему! Братик!..
- Ал, это ты?! Ал...
И снова темнота.

***

Альфонс сидел на жёстком стуле, забравшись на него с ногами, рядом с палатой брата. Молодая медсестра, которая только что заботливо отпаивала мальчика горячим чаем с валерьянкой, стояла рядом, поражаясь тому, как он весь смог уместиться на таком маленьком сидении.
- Простите, фройляйн, где находится палата Эдварда Элрика? - раздалось вдруг за спиной. Мужчина в полицейской форме и очках смотрел на неё так серьёзно, что та сначала даже растерялась.
- В-вот она, - девушка показала на дверь рукой, а потом тронула Ала за плечо. - Ну, я пойду, а ты не срывайся больше, хорошо?
Альфонс едва заметно кивнул, поднял взгляд вслед уходящей медсестре, и весь побелел, увидев знакомое лицо...
- Подполковник?! - ошеломлённо выдохнул он.
- Нет, пока только инспектор, - улыбнулся Хьюз, и присел рядом.

- Так вот, значит, как всё было... Если б я собственными глазами не увидел тот портал в потолке, и монстра, появившегося из корабля, так ни за что бы не поверил, - заключил Маэс, дослушав сбивчивый рассказ младшего Элрика. - А ты не знаешь, где сейчас находится Хайдрих?
- Альфонс-сан на операции, и я не знаю точно, что с ним...
Разговор прервался внезапно:
- Где мой брат?! - раздалось из палаты. - Я спокоен, мать вашу! Только попробуй вколоть мне эту дрянь ещё хоть раз! - что-то металлическое рассыпалось по полу, послышались грохот и ругань.
- Б-братик... - пролепетал Ал, вскочив с места как раз в тот момент, когда дверь распахнулась. - Братик! - он налетел на Эдварда так резко, что тому пришлось вцепиться руками в косяки, чтоб не упасть. Тело было совсем слабым от лекарств, Эд еле держался на ногах, потому, отпустившись, сел на пол и обнял брата.
- Ал... Мне ведь это не снится, правда? - прошептал он.
- Глупый, глупый Братик! - всхлипнул Альфонс, обессиленно стуча Эда кулаком по спине. - Не смей больше никогда меня бросать! Не смей...
Потом он просто разревелся в голос, уткнувшись лицом в родное плечо, а Эдвард крепко прижал брата к себе, касаясь шеи губами, и беззвучно шепча: "Прости, Ал, прости дурака..."
- Молодой человек, я так понимаю, Вас уже можно выписывать? - раздался сзади строгий голос. Доктор Кнокс неодобрительно наблюдал за братьями, отметив, что посмотреть на семейную драму сбежались не только медсёстры практикантки, но и некоторые пациенты.
Ал нехотя отпустил брата и помог ему подняться, бормоча невнятные извинения за шум.
- А вот вашего друга мы выпишем как минимум через месяц.
- Альфонс?.. Вы ведь сейчас говорите про Альфонса Хайдриха?! - почти прокричал Эд, сжимая плечо брата, чтоб не упасть из-за резко подскочившего давления.
- Именно. Даже не буду спрашивать, где он получил огнестрельное ранение, но ему чертовски повезло, что пуля прошла навылет, не задев лёгкое.
- Не беспокойтесь, доктор, с этим разберётся полиция, - вышел вперёд Хьюз.
- Ну и прекрасно. Элрик, ко мне в кабинет, за выпиской, - проворчал Кнокс. - Остальным разойтись по палатам! Повылазили тут на бесплатное представление посмотреть!
Пациенты нехотя разбрелись, а Эдвард, всё так же судорожно стискивая Алово плечо, запрокинул голову и, широко улыбаясь, выдохнул:
- Гос-споди... Неужели, в этом мире Ты действительно существуешь?..

***

По дороге домой у Ала закружилась голова: он только сейчас осознал в полной мере, что попал в новый, огромный мир, про который совсем ничего не знает. Новая Ратуша, которую братья видели, проходя по Мариенплац, по архитектуре напомнила церковь Бога Лето в Лиоре, и Альфонсу вдруг стало грустно оттого, что он больше никогда не увидит Розу, Уинри, бабулю Пинако и множество остальных замечательных людей... Но сейчас Братик рядом, и всё остальное не имеет значения.
Ал шёл чуть позади, слушая его голос, но не вникая в смысл - они ещё успеют поговорить об этом городе и его достопримечательностях, но потом, когда восполнят пустоту в душе, образовавшуюся за долгие годы разлуки. Спина брата казалась теперь такой широкой, голос - взрослым, а походка твёрдой и уверенной, несмотря на то, что действие успокоительных ещё не прошло. Всё время, проведённое в доспехах, Ал желал, чтобы всё было именно так: старший должен быть сильнее и выше младшего, чтоб защищать, должен объяснять непонятные вещи, о которых знает гораздо больше, он должен быть идеальным человеком, кумиром, на которого Ал хочет быть похож. Впрочем, Эдвард и так был его кумиром, только теперь стал более уравновешенным и адекватным. Взрослым. И теперь Ал, наконец-то, может смотреть на него снизу вверх, во всех смыслах этого выражения.
- О чём замечтался? - спросил Эд, с улыбкой глядя на брата.
- Можно взять тебя за руку?
- Конечно.
Ал снял перчатку с ненужным теперь преобразовательным кругом, и переплёл свои пальцы с пальцами левой руки брата. Плевать, как на них будут смотреть прохожие - они и понятия не имеют, через сколько кругов ада надо пройти, чтобы научиться по-настоящему ценить такое простое прикосновение.

***

- Я так и знал, что Ноа уйдёт, - хмыкнул Эдвард, оглядывая пустой дом. Обычно цыганка встречала их с Хайдрихом в коридоре, а в доме вкусно пахло только что приготовленной едой. Она ушла, ничего никому не сказав, как уличная кошка, забегавшая погреться в дождливую погоду.
- Ноа - это та темноволосая девушка? - спросил Ал, снимая и бережно складывая красный плащ.
- Да. Но теперь уже неважно - она не вернётся, - уверено сказал Эд, проходя на кухню. Альфонс пошёл за ним, но остановился у комода, на котором стояла фотография: Эдвард и Хайдрих держали в руках странный цилиндрический предмет с острым наконечником, но Ала взволновало другое - он помнил эту, а точнее, очень похожую, фотографию. На ней Братик улыбался во все свои молочные "двадцать четыре", и обнимал его, Ала, за шею. Точно так же, как на этом фото обнимал и улыбался Альфонсу Хайдриху...
- Ал, ты где там застрял? - Эд выглянул с кухни, вытирая руки полотенцем.
- Братик...
"Не спрашивай, не спрашивай!!!" - кричала интуиция, но... Альфонс, опустив голову, тихо проговорил:
- Ты... Пытался найти мне замену?
Эдвард замер на мгновенье, не понимая, к чему этот вопрос, затем заметил рамку в руках Ала. Раздражённо откинув полотенце, подошёл к брату, а тот вздрогнул и сжался, когда Эд поднял его голову за подбородок и строго посмотрел в глаза:
- Ещё раз скажешь такую чушь, и я тебя ударю. Слышишь, Ал? Даже думать о подобном не смей.
Неконтролируемые слёзы навернулись на глаза, и Ал уткнулся лицом в плечо брата, прижимая фотографию в рамке к своей груди.
- П-прости, Братик, - всхлипнул он, почувствовав, как его обнимают.
- Глупый, - уже гораздо мягче сказал Эд. - Что, ещё не наревелся? Ты просто устал - иди, прими душ, а я пока поесть чего-нибудь соображу.

Альфонс разделся, стянул с волос резинку и посмотрелся в зеркало. Нет, они с Хайдрихом абсолютно разные, и на брата он, Ал, похож гораздо больше. Надо же было такую глупость сморозить! Но с другой стороны, если бы он не задал этот вопрос сейчас, его бы изъело незнание точного ответа.
- Ал, у нас особо ничего нет, так что надо идти в мага...зин... - запнувшись, закончил Эд. Младший обернулся и увидел брата застывшим на пороге ванной. Альфонс рефлекторно прикрылся руками и смущённо отвернулся:
- Ну чего ты так врываешься-то, а?
- Эй, ты что, стесняешься? Ал, мы же раньше вместе ванну принимали!
- Это давно было...
Это было до того, как у Альфонса появился блокнот, где он записывал всё, чем хотел бы заняться, когда встретится с братом. Самые первые пункты были на подобии: "сходить с Братиком на речку в Ризенбурге", "приучить Братика пить молоко". Со временем Ал всё чаще и чаще задумывался над новыми пунктами, и вскоре в блокноте появились такие записи, как: "попросить Братика, чтобы помыл мне волосы", "поспать с Братиком в грозу в одной постели" - вроде, как в детстве, но когда Ал представлял себя с Эдом под одним одеялом, то тут же смущался и краснел от собственных мыслей...
- Ну вот, опять в облаках витаешь, - раздалось совсем рядом, сзади, и Ал вздрогнул, почувствовав как пальцы провели по волосам, а потом Эдвард чмокнул его в макушку и глубоко вдохнул. - Пахнет тобой.
- Не надо, грязные ведь...
Альфонс попытался отстраниться, но Эд притянул его к себе за плечи, снова обнимая:
- Ты даже не представляешь, как я мечтал об этом...
Младший даже вздохнуть боялся - он тоже все эти годы мечтал почувствовать брата вот так - всего сразу, голой кожей.
- Эй, тебе нехорошо? Горишь весь.
Эдвард прижался мягкой щекой к Алову уху, и тот, чуть повернувшись, поймал в зеркале внимательный взгляд золотых глаз. Казалось, Брат сейчас читает все его мысли, в которых Ал и сам-то пока разобраться не может.
"Мне хорошо, Братик, очень. Я спиной чувствую каждую пуговицу на твоей рубашке. Грудью и плечом - каждый сход холодного автопротеза под тонкой тканью. Поясницей - пряжку твоего ремня. Твою голую теплую ступню рядом со своей. Очень хорошо чувствую... Тебя."
- Ал, действительно, всё нормально? Ты тут в обморок не упадёшь, если я тебя одного оставлю? - Эдвард развернул брата к себе и заглянул в светло-карие глаза - зрачок сокращался, будто Альфонс смотрел на мерцающий свет. Он приоткрыл рот, но смог лишь тихо выдохнуть, не произнеся ни слова.
Стоять рядом с братом, так близко, и смотреть в его золотые глаза, слушать его голос, ловить губами его тёплое дыхание - Ал хотел застрять в этом мгновении, как мушка в янтаре. Ведь оно так прекрасно...
- Может, лучше позже вымоешься? - уже с явным беспокойством в голосе спросил Эд. Зрачок замер, оставшись неестественно-широким для здешнего освещения, и взгляд, наконец, остановился на одной точке.
- Нет. Я хочу сейчас. С тобой.
Тонкие пальцы быстро расстёгивали пуговицы на Эдовой рубашке. Ловкие, горячие - от каждого прикосновения к коже хотелось вздрогнуть, но Эд не смел пошевелиться. В голове вдруг стало абсолютно пусто, а взгляд сосредоточился на том, как маленькие перламутровые пуговички одна за другой выскальзывают из петель.
Ал, опустив голову, разглядывал каждый маленький шрамик, которых было бессчётное множество на груди брата. На его собственном теле их было от силы штуки три, да и те он получил по чистой случайности. И стало вдруг так стыдно - и за шрамы, и за то, что его тело снова прежнее, а у Эда остались автопротезы, и за то, что сейчас происходит в его, Ала, голове... Руки дрогнули и замерли, так и не расстегнув последнюю пуговицу. Альфонс обнял себя за плечи и быстро шмыгнул в душевую, задёрнув полупрозрачную клеёнчатую занавеску.
- Прости, Братик, со мной всё в порядке, честно, - быстро проговорил он, выкручивая вентиля смесителя дрожащими руками.
- Ал, не говори ерунды, я же вижу, что что-то не так! - повысил голос Эд. - Я всё таки тут постою, а то вдруг...
Альфонс настроил температуру воды, глубоко вздохнул и, будто решившись на отчаянный поступок, тихо позвал:
- Братик... Помоешь мне волосы?

***

Душевая быстро наполнилась густым паром, кафель запотел, стало трудно дышать. Вода была слишком горячей, но Ал не замечал этого. Он каждым нервом чувствовал аккуратные прикосновения брата: Эд положил правую ладонь на его предплечье, а левой вспенивал шампунь в светло-русых волосах. От этой осторожной ласки младшему хотелось закрыть глаза и, глупо улыбаясь, подставить Эду шею.
- Ну ты точно кот - скоро замурлыкаешь, - усмехнулся тот, снимая душ с держателя. - Глаза закрой, а то пена попадёт.
Альфонс откинул голову, и горячие струи воды вплелись в волосы, обжигая кожу. Сильные пальцы брата перебирали русые пряди, вымывая остатки шампуня. Ала вело. От недостатка кислорода и избытка ощущений кружилась голова, и он точно упал бы в обморок, если б не ворвавшийся в сознание голос брата:
- Какой же ты маленький, - проговорил Эд, ведя вниз по руке Альфонса. Обхватив запястье, поднял её вверх, и снова провёл вдоль, касаясь только кончиками пальцев. Ал вздрогнул от щекотки, когда Эдвард погладил его подмышку.
- Даже волос совсем нет, - задумчиво, будто сам себе, продолжал говорить он.
- Братик! - возмутился Ал, по-девчачьи прикрывая грудь руками и отчаянно краснея.
- И кожа нежная...
Эд повесил душ на обратно и обнял брата за плечи обеими руками, крепко прижав к себе. Альфонс зажмурился и задержал дыхание: это ведь сейчас... К его ягодицам прижимается это... Этот... Братика... Господи, он даже в уме не мог это слово произнести! Ал думал, что сейчас сгорит от стыда. Объятья, казалось, длились вечность, но Эд, наконец, сжалился и отпустил его.
- Ладно, ты всё-таки мойся, а я в магазин пойду, - будничным тоном, словно ничего только что не происходило, сказал Эдвард, выходя из душевой. Только когда дверь ванной захлопнулась за братом, Ал расслабился и привалился к стене.
- Я с тобой с ума сойду, Братик, - прошептал он, увеличивая напор холодной воды.

Альфонс и не догадывался, как сильно проголодался за это время, пока не почувствовал запах яичницы - в животе заурчало, а рот тут же наполнился слюной. Во время ужина братья молчали, а Ал иногда ловил на себе немного гордый и удовлетворённый взгляд брата. Бабуля Пинако и Уинри смотрели на него также, когда он впервые за пять лет смог поесть.
- Спасибо, Братик, ты потрясающе готовишь! - искренне похвалил Ал, отодвинув пустую тарелку.
- На самом деле, я кроме яичницы ничего делать и не умею. Мы с Хайдрихом не заработали язвы желудка лишь благодаря Грейсии-сан, - рассмеялся Эдвард.
- А Грейсия-сан это...
- Да, она выглядит так же, как жена... - Эд запнулся. - Вдова подполковника Хьюза. Мы у неё квартиру снимаем.
Повисло неловкое молчание. Ал смотрел в тёмное небо за окном, отмечая, что сейчас, должно быть, уже очень поздно.
- Братик, а где я буду спать?
- В моей комнате, а я посплю на диване в гостиной. Иди, а я пока посуду помою, - сказал Эд, собирая тарелки со стола.
- Давай помогу? - тут же встрепенулся Альфонс.
- Я же вижу, что у тебя глаза закрываются. Иди, давай, завтра ещё успеешь прибраться.
Ал поднялся и обнял брата сзади, с улыбкой чмокнув в спину между лопаток:
- Спокойной ночи, Братик.
- Да, конечно...

***

Однако, ночь Ала не могла быть спокойной по определению: это ведь кровать Братика, и подушка так упоительно пахнет его шампунем... Альфонс вертелся с боку на бок, пытаясь ни о чём не думать и уснуть, но не мог перебороть себя и снова утыкался носом в подушку, вдыхая запах полной грудью, тёрся об неё лицом, и ему казалось, что под щекой не грубый застиранный лён, а нежнейший шёлк.
"Как кот на валерьяновом поле кувыркаюсь", - подумал Ал, тихо засмеявшись от такого сравнения.
- Эй, ты чего тут бесишься? - раздалось вдруг со стороны двери. Эдвард стоял, опираясь плечом на косяк; распущенные, слегка вьющиеся волосы золотым водопадом прикрывали одно плечо. - Кровать старая, скрипит, а в гостиной всё прекрасно слышно.
- Прости, Братик...
Ал сел на кровати, натянув одеяло до подбородка. Эд только усмехнулся и подошёл ближе.
- Ну-ка, двигайся, - скомандовал он. - Я, оказывается, уже разучился спать, где попало.
Младшего будто огромной невидимой рукой придвинуло вплотную к стене, он огромными глазами смотрел на брата, и не знал, куда деваться. Эдвард решил всё за него - откинув одеяло, он лёг рядом, потом сполз чуть ниже и сгрёб Ала одной рукой, прижимаясь лбом к его груди. Пару минут Альфонс не шевелился, млел от ощущения тёплого дыхания брата на своей коже, а потом аккуратно положил руку на его голову и прижался губами к золотистой макушке.
Вот теперь можно спать спокойно.

***

Спустя месяц

Альфонс Хайдрих в день своей выписки решил не дожидаться Эдварда, обещавшего заехать за ним в больницу - друг и так чуть ли не каждый день навещал его. Странно только, что ни разу не взял с собой брата - Альфонсу не терпелось увидеться с младшим Элриком, про которого Эд мог говорить без умолку всё время, отведённое на посещение больного. Хайдрих только улыбался, глядя на него: всегда сосредоточенный и чем-то обеспокоенный, Эдвард как будто помолодел, превратившись в беззаботного мальчишку с вечно неугасающей улыбкой, и эта перемена не могла не радовать.

В это декабрьское утро на улице было наудивление тихо и безветренно, а яркое белое солнце в чистом небе слепило глаза, заставляя щуриться. Альфонс осторожно вдохнул свежий морозный воздух, тут же заматывая лицо шарфом - если простудится сейчас, то до Рождества точно не успеет выздороветь, а портить праздник братьям совсем не хочется.
По дороге домой Хайдрих зашёл в магазин и купил бутылку "Наполеона" - любимого коньяка Эдварда. Почему-то возникло ощущение, что сегодня какой-то семейный праздник, и потратиться на хорошую выпивку было не жалко.
Войдя в дом, Альфонс укорил себя за глупость - внутри было слишком тихо, а ведь они с братьями могли просто-напросто разминуться... Хотя, возможно, Элрики ещё даже не проснулись. Диван в гостиной пустовал, и Хайдрих поднялся на второй этаж. Дверь в комнату Эда была чуть приоткрыта, и Альфонс увидел братьев спящими в одной постели.
Они лежали лицом друг к другу, соприкасаясь кончиками носов - в какой-то книге писали, что так обычно спят близнецы. Солнечные лучи из незанавешенного окна вплетались в длинные золотые локоны, отражаясь так ярко, будто само солнце запуталось у Эдварда в волосах. А когда один лучик скользнул по лицу Ала, он распахнул глаза и, улыбнувшись, прижался губами к губам брата.
Хайдрих тут же отшатнулся от двери, осознав, что и так увидел слишком много из того, что не предназначалось для посторонних глаз. Тихо спустившись по ступеням и открыв дверь, он хлопнул ею посильнее и громко известил:
- Я дома!
Буквально через минуту из комнаты вышел Эд, а за ним и Ал. Младший Элрик во все глаза смотрел на Альфонса, не зная, что сказать.
- Иди, умойся, а потом я вас познакомлю, - усмехнулся Эдвард, подталкивая брата в сторону ванной. - А ты чего нас в больнице не дождался? - это было сказано Хайдриху.
- Не мог больше сидеть на одном месте, - улыбнулся тот.
Друг сейчас казался таким домашним: с растрёпанными волосами и прилипшим к щеке пером из подушки, в длинной рубашке с расстёгнутыми манжетами, счастливый и довольный жизнью. Но Альфонсу вдруг стало страшно оттого, что теперь, когда братья снова вместе, они просто исчезнут из его жизни. Слишком уж сильно он привык к Эдварду, даже порой считал его своей семьёй...
- Говори. Я же вижу, что тебе не терпится что-то спросить.
Эд всегда читал его, как раскрытую книгу.
- Что вы собираетесь делать дальше?
Элрик потянулся и сел за стол, подперев щёку рукой и приняв задумчивый вид.
- Ну, не знаю. Теперь, когда моя мечта сбылась, наверное, я буду делать всё, чтоб исполнить и твою мечту, - посмотрев в синие глаза, ответил Эдвард. - Спасибо тебе, Альфонс.
"Я единственный, кто должен говорить "спасибо", - подумалось Хайдриху.

Конец=)))

Ничего... чем лучше рассказ, тем больше критики в его адрес) Проверено! ;Ъ

алКошка, я хочу сказать во-первых, филен данк фюр дихь! Потому что это очень красиво. И никакой не провальный и даже не говори об этом! Просто он - небольшой.[будем на "ты"?] Мнение у любого человека даже на знаменитые шедевры может быть совершенно различным, и рассказ делают хорошим или плохим - мнения читателей, никак иначе; - для меня он таким трогательным показался ** Вот я когда читала эпизод в душевой, так и сама словно готова была прочувствовать все те ощущение.

Ещё очень понравилось вот это:
"Плевать, как на них будут смотреть прохожие - они и понятия не имеют, через сколько кругов ада надо пройти, чтобы научиться по-настоящему ценить такое простое прикосновение. "
По-моему очень сильная фраза.

Хочу ещё отдельно отметить - мне нравится как передан характер Эда. Он просто в точку - его чётко видно здесь.
Эххх... да, жаль, что до НЦ-ы недолёт..))) Во опять придётся в голове всё допридумывать!)) Эх.
Про пёрышко на щеке вообще - бомба. Читала с лыбой до ушей, пасиба, автор!

А можно вопрос - свои творения ещё ж куда-то выкладываешь? На Дайри?